— Да, она милая, твоя Лера и, по-моему, у нее есть совершенно неоценимое качество для бабы — она не ноет. Ненавижу вечно ноющих баб. Два раза был женат и обе ныли, не переставая.
— Да, Лерка вообще не ноет! Ведь она тащила двоих детей, этот Лощилин, сука, давал ей какие-то гроши, а потом она и от них отказалась, просто впряглась в работу и даже находила в этом дерьме какое-то удовольствие.
— Да, Игнасио, свезло тебе.
— И не говори!
— А как тебе кажется, Морозов согласится на этот вариант?
Они заговорили о чем-то другом. А я сказала себе: Лерка, заруби себе на носу — никогда не ныть, как бы иной раз ни хотелось.
В субботу утром мы с Игнатом поехали в Москву. Его квартира мне понравилась. Хотя он предупредил меня:
— Лерка, тебе там могут попасться на глаза какие-нибудь следы былых баб. Ты ж понимаешь, я не святой. Но все это было до вареников с черникой! Поэтому не бери в голову, не расстраивайся, и ничего такого не думай! И выбрасывай все к чертям!
— Договорились!
Но на первый взгляд ничего такого заметно не было.
На письменном столе стояла большая фотография: Игнат и еще какой-то парень, держат в руках статуэтку «Ники». Игнат там совсем молодой и без бороды. А на щеках такие ямочки, что только с ума сойти.
— Игнат! Зачем ты бороду носишь?
— А что, тебе не нравится?
— Я вот смотрю на этот снимок…
— Это мы с Володей Ганшиным. Моя первая «Ника»!
— У тебя тут такие ямочки… А ты их бородой закрываешь.
— Понимаешь, бриться лень.
— А ямочки?
— Тебе нужны мои ямочки?
— Мне все твое нужно…
— Хочешь, я побреюсь?
— И будешь каждое утро ворчать, что тебе лень бриться?
— А как же! Непременно буду!
— Ладно, я буду просто представлять себе тебя с этими ямочками… Да, пожалуй, не стоит бриться. Ты с этими ямочками просто неотразим, я буду тебя ко всем ревновать… Хотя, один раз тебе все-таки придется побриться.
— На свадьбу, что ли?
— На какую еще свадьбу?
— Что значит на какую? На нашу свадьбу. Мы же должны пожениться. Или ты не хочешь?
— Да нет, пожалуй, хочу… Но я имела в виду другой случай. Я хочу, чтобы дети увидали тебя с этими ямочками.
— Дуреха моя! Разве в ямочках дело? Ты же вот влюбилась в меня без ямочек?
— Я, видимо, интуитивно их почувствовала.
— Господи, Лерка, как мне нравится пороть с тобой всякую чушь! Да, а ты же собиралась покупать еще подарок для своей Сони.
— Да, сейчас поеду.
— Что значит, поеду? На чем?
— На метро.
— Еще чего! Я тебя отвезу, у меня сегодня никаких дел, заодно потом пообедаем в городе.
— Мне еще надо домой заехать, взять платье, туфли… И лучше, чтобы твоей машины там не было.
— Чепуха! Я прятаться не собираюсь. Я, кстати, думал заглянуть к маме, может, она уже одумалась.
— Ну что ж… Хотя вряд ли так быстро.
— А мы поглядим. А на нет, и суда нет.
В подарок Соне я купила туалетную воду, предварительно спросив у нее, чего она хочет. Та к что с этой задачей мы справились быстро. Пока я выбирала еще себе тушь для ресниц, Игнат куда-то отошел. И я обнаружила его у витрины с маркой Иссие Мияке. Он нюхал пресловутый парфюм.
— Игнат, ты что?
— А правда классный запах! А представляешь, я побреюсь, надушусь этим парфюмом и…
— И тогда я просто умру от восторга!
— Девушка, я покупаю это! — заявил он продавщице, которая завороженно смотрела на него. — И то, что выбрала моя жена.
Девушка как-то сникла.
— Катюша, что пишет мама? — поинтересовалась Елена Павловна.
— Да она все больше вопросы задает, как мы тут и вообще…
— А ты ей писала, что папа приезжал?
— Нет. А надо было?
— Думаю, нет. Зачем ее пугать?
— Бабуль, а как ты думаешь, он… ничего не сделает нам или маме?
— Ты о чем, детка? Что он может сделать? Ну устроит в худшем случае скандал маме, но это не так уж страшно.
— Но противно.
— Пожалуй! — улыбнулась Елена Павловна и потрепала внучку по пушистым волосам. — Но мама твоя сильная, переживет. И ты в нее, тоже сильная… Молодец! Будем надеяться, что мама и не узнает. А если узнает потом, то это уже не взволнует ее так, как взволновало бы сейчас, когда вы далеко. Знаешь, мы с Франсуа решили, что поедем во Францию на поезде, а не на машине. Слишком утомительно.
— Да? Здорово! На поезде интересней, я люблю на поезде… Бабуль, а в Диснейленд поедем?
— О, только без меня! Я этого не выдержу, а Франсик обожает такие штуки, вот с ним и поедете.
— Бабуля, а знаешь, хорошо, что… Лощилин дал то интервью.
Елена Павловна вытаращила глаза.
— Это почему же?
— Ну, ты могла бы еще долго не приехать к нам…
— Катерина, ты мое чудо! Это ж надо так повернуть! Умница, золото мое! А мы-то с Франсуа как счастливы, что у нас такие внуки… Нет, это надо же, как сообразила…
Катькин компьютер звякнул, извещая о приходе письма.
— От мамы? — спросила Елена Павловна.
— Нет, от подружки.
— Ну, читай, читай!
И Елена Павловна вышла из комнаты, спеша поделиться с мужем Катькиным умозаключением. А подруга Даша, живущая в том же подъезде, писала следующее:
«Катюха, привет! Ты где сейчас, в Марокко или уже в Европе? Мы с мамой на днях вернулись из Хорватии, там такой кайф, просто улетный! Я там встретила одного парня из Германии. Он, правда, тоже русский, ему уже четырнадцать, мы с ним познакомились, когда играли в теннис, он классно играет. И вообще там были такие мощные тусы! Расскажу при встрече. А у нас тут новости, они тебя касаются. Ты, может, в курсе, но у нас весь подъезд гудит! Твоя мама закрутила дикий роман с сыном той тетки с собакой, которая на тебя вызверилась, помнишь? Теперь понятно почему! Она противная, а сын у нее очень клевый. Он, оказывается, знаменитый кинооператор, говорят, с мировым именем, зовут Игнат Рахманный! И у них с твоей мамой прямо смертельная любовь, ну, по крайней мере, так говорят. А когда его мать узнала, жуткий скандал устроила и вообще! Тогда этот Игнат взял и куда-то увез твою маму! Но ваша соседка Агния Львовна говорит, что твоя мама заезжала к ней, дала ключи от квартиры, чтобы цветы поливать, и выглядела жутко счастливой, просто вся светилась, это Агния сказала моей маме. Так что, Катюха, может, скоро поженятся… Но ты не бойся, он, по-моему, очень добрый и веселый, этот Игнат. Имечко, правда, то еще, но это не главное! А может, он тебя еще в кино снимет… Кать, ты только не обижайся, я просто ну никак не могла это все от тебя скрыть, сама понимаешь, и мы же договорились — не скрывать друг от дружки важные вещи, а это же очень важно, правда?»