Козырь приехал спустя три часа. Марек все это время прикладывался к виски, и Гаврюшенко подумал, что он напьется. Но этого не произошло – к приезду Козыря Марек был практически трезв, хотя выпил немало… Все вместе поднялись в номер, который занимал Марек. Москва за окном сверкала огнями и выглядела очень красиво, как на рекламном проспекте.
Марек обращался к Козырю подчеркнуто уважительно.
– Мы не получили очень большие деньги, пан Козырь.
– Да, деньги не детские, – согласился вор, заряжая сигарету в мундштук… Марек налил виски. Козырь виски не любил, да и печень весь день о себе напоминала, но отказываться не стал. Он успел навести справки и знал, что Марек – блатняга со стажем, правая рука Дзенека. А Дзенек – уважаемый человек, о нем и в России слышали… Генералу Марек тоже налил, но, когда выпивали, чокнулся сначала с вором. Выпили, и Марек сказал:
– Не детские, пан Козырь, не детские… это создает большие проблемы для всех. Верно?
– Верно, пан Марек… Втерся в дело один демон.
– Один?
– Один, – заверил Козырь. Говорить о Шахове ему не хотелось.
– Всего один пес шелудивый, и вы не можете с ним разобраться?
– Его дважды брали на цугундер, но он совсем отмороженный – братву валит, как косой косит. – Козырь говорил, тщательно подбирая слова, часто покашливал, напоминал про свой давно залеченный туберкулез. – Такую мясню затеял, что караул…
– И где же он? – как будто без интереса спросил поляк. Козырь понятия не имел, где сейчас Таранов, но говорить этого не стал. А сказал:
– Есть одно место, где может чалиться. Мы вычислили.
– А ведь на тебе вся вина, Козырь, – бросил Марек, опустив слово «пан». – Ты в дело взял штемпа, ты людей своих растерял. Ты все провалил… верно?
Козырь молчал. Марек – чужой, его можно и на хер послать, и слить по-тихому Но ведь это ничего не переменит… Деньги были – денег не стало. За это кто-то должен ответить. Поляк сейчас четко дал понять, что ответить должен Козырь. Козыря трудно было запугать: не тот человек. Но группировка была сейчас обескровлена и к войне не готова. Да и с кем воевать? С поляками? Они далеко. Они просто пришлют пару курков… А потом начнут подминать под себя бизнес Козыря.
Если бы дело касалось своих, российских, проблем, то Козырь нашел бы к кому обратиться. Мы дома, не в Познани – это там вы по беспределу Расписного [13] завалили… но, рассуждая так, Козырь отдавал себе отчет, что недорого эти рассуждения стоят.
Завалят и приберут к рукам дело. И никто их не осудит… Кто сильнее, тот и прав.
Поляк молчал, курил и смотрел на Козыря. Он отлично понимал, о чем думает сейчас русский вор. Марек не собирался его убивать: какой смысл? Денег от этого не прибавится… Смысл в том, чтобы вернуть товар и нагрузить русских сверху. Они это заслужили.
На Марека тоже давили… еще как давили. Слава Богу, что прошла все-таки горячка первых дней, и все поняли, что быстро вернуть товар не получится. Возможно, вообще не получится. Вот тогда начнутся серьезные разборки, начнут гибнуть люди в разных странах, и никто не застрахован от пули или тротиловой шашки под днищем автомобиля.
Козырь молчал, обдумывая ситуацию.
Марек молчал, ожидая ответа Козыря.
Четыре торпеды – двое поляков и двое русских – тоже молчали. Никто не знал, чем может обернуться разговор… но у телохранителей Козыря оружие было, а у поляков – нет…
Молчал генерал-майор Гаврюшенко. Он думал: ну, твою мать, я попал! Это ж я с уголовниками сижу! И слушаю их терки – разборки… в присутствии быков! Это же х… знает что! Надо встать и уйти.
Но встать и уйти генерал не мог. Он продолжал сидеть и слушать, делая вид, что смотрит телевизор и пьет виски.
– Товар еще можно вернуть, – сказал Козырь. – У нашего «крестничка» хата есть в Новгородской области… туда он сбежал… Самого-то там уже нет, но товар, я уверен, там спрятан. Больше негде.
– А может, – сказал Марек, – он его уже сдал?
– Кому? Кому он сдаст центнер товару? Затаренный он, выжидает… так?
– Можетбыть. Очень даже может быть… – произнес Марек задумчиво. Потом налил себе виски и сказал:
– Поедем в Новгород, посмотрим.
– Кто? – спросил Козырь.
– Как кто? Ты, я, твои люди и мои люди.
– Поехали, – сказал Козырь. Он, признаться, не ожидал такого предложения. – Когда?
– А чего тянуть? Завтра и поедем.
На следующий день около полудня два автомобиля – «мерседес» и «чероки» – выехали из Москвы и покатили по трассе Е-95 в сторону Новгорода.
В купе «Красной стрелы» Лидер снял пиджак и – с видимым удовольствием – ботинки: весь день на ногах, а годы уже не юные… Но дело-то сделано, и это главное. Амазонка – молодец, умница. Даже не думал, что все так гладко пройдет. Думал, придется уговаривать. С Африканцем-то покойничком она была, можно сказать, в приятельских отношениях… А это не просто – стрелять в человека, с которым ты чай пил… не просто, не всякий себя преодолеть может.
Перрон поплыл назад, назад. Прощай, столица. Сто лет тебя не видеть… как тут Председатель работает?
При мысли о Председателе настроение у Шахова испортилось: с Председателем еще предстоит объясняться. Он, мягко говоря, не одобрит ликвидацию Таранова… Да и черт с ним! Что сделано, то сделано, обратно не воротишь. Либо он принимает ситуацию такой, какова она есть, либо…… Ладно, разберемся.
Игорь Павлович достал из сумки бутылку коньяку, комплект стаканчиков и лимон. Из чехольчика на поясе – выкидной нож. Нож был самодельный, зэковской работы, и однажды спас Шахову жизнь. Это было давно, когда Игорь Павлович еще не был Лидером.
Выпрыгнуло лезвие, Шахов аккуратно нарезал лимон, разлил коньяк и сказал:
– Ну, Амазонка, давай… так сказать, помянем.
А Ирина посмотрела шальными глазами, ничего не ответила и залпом выпила коньяк… Сразу, без перерыва, налила себе еще. Нервничает, подумал Лидер.
Он тоже налил себе, выпил. По телу прокатилось приятное тепло. А поезд ускорялся, ускорялся, перестук колес становился все чаще, мелькали огни.
– Я готов, Амазонка, – сказал Лидер с улыбкой.
– Что? – спросила Ирина рассеянно.
– Я готов расплатиться… твердой валютой.
– Я же сказала: критические дни…
– Н-ну извини – забыл.
Всю ночь Ирина Царицына проплакала в подушку. Лидер громко храпел. «Красная стрела» летела в Санкт-Петербург.
* * *
Из Москвы Иван уехал на электричке. Двигался на перекладных: Тверь – Вышний Волочек – Бологое… Он все делал правильно, но это была правильность зомби. Он покупал билеты, ловко избегал встреч с милицией и даже беседовал с попутчиками. Он через силу запихивал в себя сосиски в столовках, заливал их дрянным кофе и даже «читал» газету.