Штессман тем временем говорил у ленточки какие-то скучные и правильные слова, размахивая блестящими ножницами. Переводить их было лень – в таких случаях всегда говорят одно и то же, что в Берлине, что на Мадагаскаре. Один раз она поймала его взгляд и улыбнулась. И тут же отодвинулась поглубже – а не то еще вытащит на всеобщее обозрение, чтобы поручить, как «комсомолке, гимнастке, отличнице» перерезать эту чертову ленточку. Как Лика уже поняла, даже в своей официальной ипостаси Гюнтер Штессман был способен на экстравагантные фортели. Нет, слава богу, пронесло. Церемония закончилась быстрее, чем она ожидала, и вскоре Штессман опять присоединился ко мне.
– Простите, если я покажусь навязчивым, – уверенность, которую он излучал минуту назад, в свете вспышек, куда-то подевалась. – Но что вы скажете, если мы сбежим с этого мероприятия? Обещаю дать вам развернутое интервью с фотографиями – их подготовят в моей пресс-службе.
Маркиза изобразила на лице нерешительность.
– У меня важная встреча, но я освобожусь через час! – сказала она. – Если вы дадите ваш личный номер…
Само собой, номер она получила. Господин Штессман был истинным джентльменом, а это, в свою очередь, означало, что церемония ухаживания может затянуться надолго. В иных обстоятельствах Лике это понравилось бы, но сейчас у нее не было времени. Она решила, что можно немного форсировать события, не рискуя выглядеть при этом похотливой шлюхой. В конце концов, разве это не ее амплуа – роковой и непредсказуемой женщины.
Вернувшись в отель, она позвонила Штессману на мобильный.
– Извините герр Штессман, но я, похоже, сегодня занята переездом! Меня не устраивает здешний сервис. Похоже, эти господа полагают, что русские привыкли жить в свинарнике…
– Постойте, – прервал ее Штессман. – Вы могли бы остановиться в моем доме. Клянусь, на свинарник он совсем не похож.
Голос Гюнтера слегка дрожал. Похоже, его нисколько не беспокоило, насколько оправданы жалобы девушки да и вообще – возможно ли в отеле такого класса описанное Маркизой пренебрежение к клиентам, откуда бы они там ни приехали. С другой стороны, красивая женщина может и даже должна быть капризной и несправедливой. Так или иначе, предложение, на которое Анжелика рассчитывала, уже прозвучало и она показала себе в ближайшее зеркало «козу». Получилось!
– Я не знаю, удобно ли? – засомневалась она, но, чтобы он не стушевался, добавила: – Впрочем, почему бы и нет.
– Я пришлю машину! Где вы сейчас находитесь?
Анжелика назвала адрес. Положив трубку, она подошла к окну и закурила тонкую ментоловую сигарету. Пока все шло чудесно.
Когда ей позвонил портье и сообщил, что машина ее ждет, девушка была уже готова. Черный «бентли» ждал ее у отеля. Водитель распахнул перед ней дверцу. Вскоре они уже оставили город. Правильно, подумала Анжелика, богатые люди должны жить за городом, где воздух чище. Когда я тоже стану богатой и независимой, я буду жить за городом в роскошном особняке! Своя земля, конюшни какие-нибудь… Анжелика вообще-то побаивалась лошадей, но это всегда казалось ей шикарным – собственная конюшня с чистокровными жеребцами!
«Бентли» проехал через какой-то маленький городок, уже почти заснувший. Мелькнули люди возле пивной, проводившие машину взглядами. Снова потянулась дорога, с одной стороны темнел лес, с другой в сумерках светлело поле. Наконец впереди показалось поместье Штессмана.
Водитель внес ее чемоданы. От многих вещей, подаренных Джавадом, Анжелика успела избавиться – решив, что они не понадобятся ей в Европе. Тем более что она предпочитала путешествовать налегке. Взамен было куплено кое-что новое – являться к Штессману подобно бедной родственнице ей не хотелось.
Дворецкий распахнул перед девушкой двери. Кивнув царственно, она перешагнула через порог и оказалась в просторном холле, пол которого был выложен мраморными плитками. На стенах висели картины в позолоченных рамах. Чувствовалось, что этот дом был построен и обставлен очень давно. Его регулярно ремонтировали – выглядел особняк просто великолепно, но обстановка оставалась прежней, антикварной. Высоко под потолком холла висела люстра размером с небольшой корабль. А прямо перед ее носом начиналась лестница, ведущая на второй этаж.
Итак, Анжелика Королева полностью оправдывая свою фамилию, проживает отныне исключительно в шикарных условиях. Египетский дворец сменил роскошный особняк, который, безусловно, выглядел скромнее. Зато здесь точно будет поспокойнее! Громадная гостиная была очень мрачной. На окнах – тяжелые портьеры, свет проникал в узкие щели между ними, с трудом просачиваясь сквозь плотный тюль. Массивные стулья соседствовали с маленькими столиками. В этом доме было немало старинных вещиц, которые, несомненно, заслуживали большего внимания, чем смогла уделить им Анжелика. На стенах, обитых парчой, висели портреты предков Штессмана. А над камином в золоченой раме – огромное зеркало, которое несколько разряжало мрачную обстановку.
Особняк, как узнала она позже от хозяина, был построен еще в конце восемнадцатого века. После Второй мировой здесь похозяйничали американцы, но ущерб был минимальный. В здании располагался в свое время штаб одной из американских частей. Штессман рассказывал об этом безо всяких эмоций. Поражение своей страны в войне он считал неизбежным следствием гитлеровской политики, а все, что последовало за капитуляцией, – расплатой за прегрешения его народа.
Ее пальцы – тонкие и длинные – сжимали ножку хрустального бокала. В бокале оставалось немного вина. Старинного коллекционного, которое, как Штессман сообщил немного хвастливо, – подавалось на стол только по самым редким праздникам. Сначала Лика была уверена, что он лукавит, чтобы сделать ей приятное. Но потом поняла, что это не так! В самом деле – в его жизни было мало женщин, и ни одна из них после смерти жены не смогла занять ее место.
Была уже ночь, и гостиная освещалась свечами. Атмосфера казалось таинственной, интимной, портреты давно почивших предков выступали из мрака. В парке шумел ветер, перебирая листву деревьев. Гюнтер сидел в кресле, глядя в темноту, которую только немного рассеивали у дома старинные фонари. С того момента, как он услышал ее голос в телефонной трубке, Штессман не находил себе покоя. Из-за рубежа в это утро пришли плохие новости. Несмотря на информацию, полученную от Лаевского, фирма Штессмана не смогла перехватить заказ у конкурентов. Контракт почти на десять миллионов долларов был потерян. Это были, безусловно, очень плохие новости, но они не могли испортить приподнятое настроение, в котором Штессман пребывал с того момента, когда Анжелика переступила порог его особняка.
Допив, он вздохнул и направился в комнату, которую она занимала. Минуту назад они пожелали друг другу спокойной ночи. Немец замер ненадолго перед дверями ее спальни. Он покусывал губы, негодуя на себя за нелепое в его возрасте мальчишеское волнение.
Девушка сидела перед высоким трюмо в длинной ночной рубашке и расчесывала волосы, любуясь на себя в зеркало. Заметив в отражении вошедшего Гюнтера, она замерла на мгновение, а потом продолжила, не поворачиваясь, свое занятие.