Женщина, щелкнув выключателем, открыла дверь в коридоре. Они вместе вошли в комнату. Гретхен увидела широкую кровать с шелковым балдахином над ней, громадный стул с бархатной обивкой красно-бордового цвета и три маленьких золоченых стульчика. Большой букет тюльпанов в центре стола выделялся ярким желтым пятном. Шторы были плотно задернуты, и через них вдруг донесся приглушенный гул проехавшего мимо автомобиля. Широкое зеркало закрывало всю стену. Убранство комнаты было похоже на номер чуть старомодного, когда-то фешенебельного отеля. Но теперь уже, к сожалению, низшего разряда.
– Горничная принесет шампанское через пару минут, – сказала женщина и, громко шурша платьем, вышла, плотно, без звука, прикрыв за собой дверь.
– Старая, добрая Нелли, – задумчиво произнес Бойлан, бросая свое пальто на обитую тканью скамью возле двери. – На нее всегда можно положиться. Она – человек здесь знаменитый. – Он, правда, не уточнил, чем же она так знаменита. – Может, снимешь пальто, детка?
– А разве нужно?
– Поступай как знаешь, – пожал он плечами.
Гретхен решила не снимать пальто, хотя в комнате было тепло. Она подошла к кровати, села на краешек, стала ждать, что же произойдет дальше. Бойлан, сев на стул и забросив ногу на ногу, зажег спичку. Он внимательно оглядывал ее, чуть улыбаясь, по-видимому, ситуация его забавляла, доставляла большое удовольствие.
– Это – бордель, – сообщил он ей деловым тоном. – Говорю на всякий случай, если ты еще до сих пор не догадалась. Тебе приходилось прежде бывать в таком заведении, детка?
Гретхен понимала, что он ее поддразнивает. Но она промолчала. Теперь она боялась говорить, не доверяла самой себе.
– Нет, не думаю, – ответил он за нее. – Но любая девушка, любая леди просто обязана хотя бы раз в жизни посетить публичный дом, посмотреть, чем занимаются конкурентки.
Раздался стук в дверь. Бойлан подошел, открыл. На пороге стояла хрупкая пожилая горничная в белом фартуке, в коротком черном платье, с подносом в руках. На нем – ведерко со льдом, из него торчало горлышко бутылки шампанского. Два бокала. Горничная поставила бокалы на стол рядом с букетом желтых тюльпанов. На ее бесстрастном лице не было абсолютно никакого выражения. Она начала открывать бутылку. На ногах у нее шлепанцы, отметила Гретхен.
Горничная долго боролась с пробкой, ее лицо покраснело от натуги, прядь седых волос упала на лоб. Она сейчас была похожа на одну из медленно передвигающихся пожилых женщин, с варикозом вен, которых всегда можно увидеть перед началом рабочего дня в церкви, на ранней мессе.
– Ладно, оставьте, – сказал Бойлан. – Я сам открою. – Он взял из ее рук бутылку.
– Простите, сэр, – виновато сказала горничная. Она не справилась со своими обязанностями и теперь, растерянная, беспомощно стояла перед ними, свидетелями ее провала.
Но и Бойлану не удалось вытащить пробку. Он, крепко зажав бутылку между ногами, давил, толкал эту проклятую пробку, напрасно – ничего не выходило. Он вспотел и покраснел как рак, а горничная с виноватым видом стояла рядом и следила за его тщетными усилиями. Какие у него тонкие, нежные руки – они пригодны только для легкой работы.
Гретхен надоело наблюдать за его действиями. Она встала с кровати, взяла у Бойлана из рук бутылку.
– Я сама открою! – заявила она.
– Ты что, открываешь бутылки шампанского у себя в офисе на кирпичном заводе?
Гретхен не обратила внимания на его иронию. Крепко сжав краешек пробки своими ловкими сильными пальцами, она изо всех сил принялась вращать и крутить. Пробка выскользнула из ее рук и, хлопнув, вылетела из бутылки и ударилась в потолок. Шампанское, пузырясь, пролилось ей на руки. Она передала бутылку Бойлану. Еще одно очко в ее пользу. Нужно отметить там в ее протоколе, в голове. Тедди засмеялся.
– Рабочий класс демонстрирует, на что способен, – весело сказал он и разлил вино по бокалам. Горничная подала Гретхен полотенце, чтобы она вытерла руки, потом тихо вышла из комнаты в своих шлепанцах, беззвучно вливаясь в это беззвучное мышиное движение в коридорах.
Они пили шампанское. На бутылочной этикетке – красная диагональная линия. Бойлан одобрительно кивнул.
– У Нелли всегда подают все самое лучшее, можно не сомневаться. Если она узнает, что я назвал ее заведение борделем, то наверняка обидится. Она считает, что у нее салон, где она может на практике проявить свое безграничное гостеприимство, чтобы доставить удовольствие многим своим друзьям-мужчинам. Не думай, моя лапочка, что все проститутки такие. Придется сильно разочароваться. – Он постепенно приходил в себя, успокаивался – после борьбы с непокорной бутылкой. – Нелли – последняя отрыжка более галантной, более грациозной эпохи, существовавшей задолго до того, как наступил век посредственного Человека и посредственного Секса и все мы погрузились в эту пучину посредственности. Если у тебя вдруг появится вкус к борделям, обратись непременно ко мне, я дам тебе адреса самых лучших, детка. В противном случае ты рискуешь оказаться в мерзких местах, а для чего нам они, не правда ли? Тебе нравится шампанское?
– Вполне приличное, – сказала Гретхен. Она снова села на краешек кровати, стараясь не расслабляться.
Неожиданно без всякого предупреждения зеркало осветилось. Кто-то зажег свет в соседней комнате. Зеркало оказалось витриной, через которую можно было видеть все, что происходит в соседней комнате, но их оттуда никто не видел. Комнату освещала лампа, висевшая на потолке, за плотным шелковым абажуром, чтобы свет не был ярким.
Бойлан посмотрел в зеркало-стекло.
– Ах! – воскликнул он. – Оркестр уже настраивает инструменты. – Вытащив бутылку шампанского из ведерка со льдом, он подошел к Гретхен, сел рядом с ней на кровати. Поставил бутылку на пол, у ног. В комнате была высокая молодая девушка с длинными белокурыми волосами. Красивое лицо, надутые губки, желчное выражение на нем – жадное, алчное выражение испорченного ребенка, подрастающей «звезды». Сбросив с себя розовый с оборочками пеньюар, она продемонстрировала свою великолепную фигуру, длинные, превосходные ноги. Она ни разу даже не взглянула на зеркало, хотя эта процедура была ей, несомненно, хорошо знакома и она знала, что из соседней комнаты за ней наблюдают зрители. Откинув на край кровати одеяло с простыней, она с размаху бросилась на нее спиной, и все ее гармоничные, без всякой аффектации движения, конечно, были давно и тщательно продуманы. Она лежала, лениво развалившись на постели и, по-видимому, весьма довольная собой. Наверное, она могла лежать в такой томной позе часами, а то и днями, и ей, конечно, нравилось что ею, ее дивным телом, любуются зрители по ту сторону зеркала. Весь спектакль проходил в мертвой тишине. Со стороны зеркала до них не долетало ни малейшего звука.
– Может, еще шампанского, детка? – спросил Бойлан. Он поднял с пола бутылку.
– Нет, спасибо. – Гретхен чувствовала, что ей по-прежнему трудно говорить.
Дверь отворилась, и в комнату за зеркалом вошел молодой негр.