Как же тесен мир!
Лена теперь почувствовала себя дома, среди своих родных. Будто сестра обняла ее и погладила по волосам, как в детстве, когда напридумывают они себе страшных сказок, и Маня, сама трясущаяся от воображаемого ужаса, прыгает к Леночке – не за утешением, но – утешать! Есть в ней это – защитница, воительница ее Манечка. Такая от рождения.
– А я смотрю – лицо такое знакомое! Мучаюсь: кто? где? когда? Я же и фотку вашу с Машей видел у них дома. Спросил, не близнецы ли. Похожи как!
– Да! Только… Только ведь Свен говорил, что вы… То есть что ты – молодой… Прости… те…
Старик захохотал.
– Сейчас поймешь. Потерпи. Все! Раз исполнилось, что загадал, значит, надо обещанный зарок выполнять. Ты сиди, ешь-пей. Я сейчас. Умоюсь тоже.
Он удалился совсем не в сторону ванной, в которой приводила себя в порядок Лена. Значит, даже это у них со Свеном предусмотрено: хозяйская ванная и гостевая. И наверняка есть и гостевые комнаты, хотя пока непонятно, как они расположены. Надо будет потом все внимательно посмотреть. Хозяин разрешит. Они же, оказывается, знакомы.
Как все мудро устроено в мире! Надо было луне зайти за тучи, надо было Лене решиться остаться переждать ночную тьму в лесу, чтобы попасть к человеку, о котором столько хорошего слышала, к которому, кстати, не раз звали тогда Свен с Маней – полюбоваться творением. А ей все грустно было на сердце, все недосуг. Несчастной она себя чувствовала, одинокой и не хотела выбираться к чужим людям. Как же правильно и мудро сказано: «Все дни несчастного печальны, а у кого на сердце весело, у того всегда пир». Царь Соломон. Все у него всегда – истина.
Сердце ее внезапно дрогнуло. Царь Соломон. Они ведь недавно говорили с Афанасией о меже. О давней родительской меже, которую нельзя передвигать. Как они там? Не случилось ли чего? Надо позвонить. Впрочем, она же решила, что позвонит, когда отправится в путь. И хватит себя накручивать страхами. Хватит ждать несчастий – прав был царь Соломон. Вот развеселилось ее сердце сейчас – и надо беречь эту радость. Пусть останется с ней.
Она услышала шаги со стороны хозяйской ванной комнаты. Вгляделась – и не могла не ахнуть.
– Ну? – довольно спросил Леший, приближаясь к ней. – Старик, да? Дедушка седой с длинной бородой?
– Нет! – покачала головой Лена. И расхохоталась.
Вот – получай! Она теперь окончательно поняла, насколько удивила Алексея своим чудесным превращением. Потому что его превращение сразило ее наповал.
Перед ней стоял молодой красивый парень. Без бороды. Волосы гладко причесаны, стянуты на затылке резинкой. Темно-синяя футболка, джинсы.
Сколько же лет ее старичку?
– Ты зачем был такой? – спросила она почти то же, что спрашивал ее совсем недавно Леший.
– А что – не понравился тебе дедок?
– Понравился. Ну, наверное, так же, как я в платке и пыльнике.
– Ну, тебе до меня – как до неба. Ты просто так нарядилась, по случаю. А у меня концепция была. Уговор с собой.
– Концептуальный старичок, да? – развеселилась Лена. – Сколько тебе лет на самом деле, бывший дедушка моей мечты?
– Вопрос неприличный. Сейчас уже и не только для вас, баб, но и для нас, мужиков. Мы возраста своего не меньше вашего пугаемся. Но тебе отвечу: сорок три мне. Представь! Ну – чем не старичок? По всем меркам – он самый. Правда, сейчас принято хорохориться, мечтать о бессмертии, в семьдесят заводить восемнадцатилетнюю жену, детей делать из последних сил. Но я через все подобные духовные искания прошел… Хотя жаль, что за сорок перевалило. Это жаль. Но деваться-то все равно некуда. Кстати, заметь, тебя я не спрашиваю про сколько лет. Потому что знаю. Ты на год старше Марии. Я ж когда еще на тебя глаз положил. Спросил у Маши, замужем ты или нет. Одна, разведенная – знаю. Знакомиться тогда смысла не имело, чего тебе жизнь портить: женат был. Думал, на всю жизнь оставшуюся. А ты – сразу увидел – девица серьезная, до фанатизма. Тебя только в жены брать. Да и то – страшно.
– Это точно, – вздохнула Лена, – со мной лучше не связываться. У меня принципы.
Принципы принципами, а в душе Лена ужасно засокрушалась, что мнимый дед оказался даже младше ее. Она ощутила, что вся жизнь ее просочилась, как вода меж сложенными горсточкой ладошками. И не выпало на ее долю вообще никакого женского счастья. А сейчас все кончено. Такая судьба.
Леший, вероятно, заметил тень, набежавшую на до того веселое лицо своей гостьи.
– Эй, ты чего? Устала? Ты ж еще главного не знаешь! Я дочку твою здесь принимал. Они все вместе ко мне сюда приезжали. Красавица. Я своего хотел на ней женить. Сын у меня. Средней дурости шалопай, но в ум войдет. Хотел женить, а она говорит мне, люблю, мол, другого. А что ж не женится другой? – Я ее спрашиваю. Загрустила. – В задницу такого другого надо посылать, если не женится. На такой жениться надо без раздумий. Порода! Воспитание! Это ж видно. Ну что? Так и не женился?
Лена вздохнула и мотнула головой:
– Расстались они.
– И это хорошо! – одобрил Леший. – Значит, у нас все впереди.
Лена независимо дернула плечом.
– Ты не фыркай! Я знаю, о чем говорю. Вот расскажу – ты все поймешь. Ничего случайного в жизни не бывает. Я, конечно, не знал, зачем поехал на эту рыбалку. И там злился, что ничего не выудил. И ехал назад злой. А на деле – выудил тебя. То есть свою новую жизнь.
– А я какое отношение имею к твоей новой жизни? – скептически поинтересовалась Лена.
– Самое прямое. Все только начинается, сама поймешь!
Алексей плюхнулся в кресло, откинул голову, хитро глянул на свою гостью и продекламировал:
Если б милые девицы
Так могли летать, как птицы,
И садились на сучках,
Я желал бы быть сучочком,
Чтобы тысячам девочкам
На моих сидеть ветвях.
Пусть сидели бы и пели,
Вили гнезда и свистели,
Выводили и птенцов;
Никогда б я не сгибался,
Вечно ими любовался,
Был счастливей всех сучков [20] .
– Тьфу! – отчаянно стараясь не улыбнуться, решительно вымолвила Лена.
– Что «тьфу»? Это Державин! Классика! А ты «тьфу»! Вот – мужик настоящий! Уважаю! Просто мысли мои предвосхитил.
– Державин? – с глубоким сомнением повторила Лена.
– Ну, не я же! Сама подумай! Я б так не смог! «Чтобы тысячам дево#чкам на моих сидеть ветвях…» Кто б не мечтал… А тут ни одной… По собственному твердому обещанию. Представь.
Леший вскочил, подошел к Лене, взял ее за руку, подвел к дивану.
– Садись напротив. Я тебе расскажу по-быстрому что да как. И поедем. Но сначала ты должна знать, почему ты здесь.