Сэр Генри поднялся и, резко повернувшись, прямо в чулках направился в свои покои.

Я остановила его, положив руку ему на плечо, и возбужденно воскликнула:

— Но ведь это именно то, что видела Жанна! Когда ее короля попытались предать забвению, а его наследство отписать другому! Это именно то, что она видела, то, что заставило ее привести дофина в Реймс и устроить его коронацию, несмотря на богопротивный сговор о недопустимости его восшествия на престол! Она видела, что этим сговором нарушается воля Божья, и боролась за восстановление справедливости в отношении настоящего наследника престола. Именно это и вдохновило ее на великие подвиги. Она видела, кто истинный наследник, и сражалась за него.

На устах моего мужа появилась его обычная, чуть насмешливая улыбка.

— И что дальше? — спросил он. — Или ты надеешься доставить Эдуарда, принца Уэльского, в Лондон и устроить там его коронацию? Несмотря на то, что Ланкастер потерпел поражение, несмотря на то, что он заключил с Йорком позорное соглашение? Или, может, ты хочешь возглавить разгромленную армию Ланкастера и снова повести ее в бой? Мечтаешь стать английской Жанной д'Арк?

— Кто-то же должен ею стать! — страстно отозвалась я. — Нельзя допустить, чтобы нашего принца лишили трона. Разве можно было пойти на такое условие? Как мог король заключить подобный договор с Йорком?

— Кто знает, о чем он думал, бедняга? — промолвил муж. — Кто знает, много ли он вообще теперь понимает, способен ли воспринимать реальность? Но если он снова погрузится в свои сны или, не дай бог, умрет, трон достанется Йорку. Что ж, во всяком случае, Йорк уж точно способен поддерживать в стране мир.

— Дело совсем не в этом! — вскричала я. — Господь не призывал Йорка на правление государством. Йорк не принадлежит к старшей линии потомков Эдуарда Третьего. Он вообще не имеет отношения к королевскому дому. К нему имеем отношение только мы, Ланкастеры. Я, например. И мой сын. Так что наш король пренебрег сейчас моей судьбой. — Судорожно всхлипнув, я смахнула навернувшиеся слезы и продолжила: — Я появилась на свет для воплощения в жизнь того, что предначертано мне судьбой; и мой сын был рожден для этого. Генрих не может превратить нас в жалких королевских родственников; мы рождены положить начало королевской династии.

Сэр Генри некоторое время смотрел на меня с высоты своего роста; его карие глаза в кои-то веки отнюдь не казались добрыми, они даже потемнели от гнева.

— Довольно, — наконец отрезал он. — Ты просто глупая молодая женщина, тебе всего-то — сколько там? — семнадцать, и ты еще ничего толком не смыслишь. Тебе бы лучше помолчать, Маргарита. То, что сейчас происходит, вовсе не баллада, не сказка и не роман. Это величайшее несчастье, и каждый день оно весьма дорого обходится жителям нашей страны. Но никакого отношения к Жанне д'Арк все это не имеет, как, впрочем, и к тебе самой. И с Богом, да не даст Он соврать, это тоже никак не связано.

Слегка оттолкнув меня, муж стал с трудом подниматься по лестнице в свои покои. Его ноги после долгой езды верхом явно затекли, он даже немного прихрамывал, опираясь на внешнюю сторону ступни, отчего казался кривоногим. Я с ненавистью смотрела ему вслед, прижав к губам пальцы, чтобы подавить рвущиеся из груди рыдания. Жалкий старый дурак! Уж я-то лучше знала, что на самом деле угодно Господу; Всевышний всегда был за нас, Ланкастеров.

ЗИМА 1460 ГОДА

И я оказалась права, а мой муж, хоть и был поставлен надо мной, был старше и умнее, ошибся. Уже в Святки мы получили тому яркое доказательство: герцог Йоркский, считавшийся блестящим, чуть ли не гениальным полководцем, был взят в плен у стен своего замка Сандал вместе с небольшим отрядом вооруженных воинов, среди которых оказался и его сын Эдмунд, граф Рэтленд. Оба Йорка были жестоко умерщвлены. То есть с тем, кто попрал закон, собирался стать монархом и предъявлял свои права на продолжение королевского рода, было покончено.

Королевские солдаты забрали исколотые тела и привезли в Йорк. У ворот города выставили на посмешище обезглавленный труп герцога Йоркского и его голову, надетую на пику и украшенную короной из золоченой бумаги, чтобы он мог видеть свое королевство, прежде чем вороны и стервятники выклюют его мертвые глаза. Это была страшная смерть, смерть предателя, и вместе с Ричардом Йорком умерли все надежды его сторонников. Хотя кто из них еще остался? У его могущественного союзника графа Уорика были только бесполезные дочери, а трое живых сыновей самого Йорка — Эдуард, Георг и Ричард — были еще слишком юными, чтобы самостоятельно командовать армией.

В присутствии супруга я постаралась скрыть свое ликование; мы с ним условились жить спокойно, не задевая друг друга, и теперь праздновали Рождество вместе с нашими вассалами, арендаторами и слугами, словно мир вовсе не раскачивало из стороны в сторону, словно в нем не царили полнейшая нестабильность и неуверенность в завтрашнем дне. Мы с мужем больше не говорили о том, что королевство раздирают противоречия, и он, постоянно получая какие-то письма от купцов и деловых людей из Лондона, не делился со мной новостями, которые ему сообщали. Впрочем, он не упоминал и о том, что, по твердому мнению его семьи, он просто обязан отомстить за смерть отца. Генри знал, что Джаспер регулярно шлет мне весточки из Уэльса, но ни разу не заинтересовался историей о том, как Джаспер отвоевал свой замок Денби, не спросил у меня, как Джасперу удалось столь смело осуществить эту маленькую военную операцию.

В подарок на Рождество я послала своему сыну Генри игрушечную повозку на деревянных колесиках, которую можно возить за веревочку, а мой муж передал для него серебряный шиллинг на ярмарочные гостинцы. В свою очередь я вручила супругу серебряный шестипенсовик для маленького Генри Стаффорда, герцога Бекингема. Но мы по-прежнему ни словом не обмолвились о грядущей войне и о том, что королева Маргарита двинулась на юг, возглавив пятитысячное войско, состоявшее из настоящих головорезов — шотландцев, которые, точно кровожадные охотники, уже запятнали себя кровью мятежного Йорка. И еще один момент мы не обсуждали, а именно то, что моя уверенность в поддержке Господом правящего дома Ланкастеров имела все основания, поскольку, согласно Его воле, этот дом вновь одержал блистательную победу и, опять же согласно Его воле, в течение следующего года окончательно закрепит ее, и никак иначе.

ВЕСНА 1461 ГОДА

Мне казалось, как и всем, кто обладал хоть каплей здравого смысла, что смерть герцога Йоркского положила конец бесчисленным войнам. Его восемнадцатилетний сын Эдуард остался в полном одиночестве где-то на границе с Уэльсом, где почти все население можно было причислить к сторонникам Джаспера Тюдора и дома Ланкастеров. А супруга покойного герцога, герцогиня Сесилия, сознавая свое окончательное поражение, облачилась в траур и отослала своих младших сыновей Георга и Ричарда во Фландрию, подальше от опасности, к герцогу Бургундскому, предполагая, возможно, что, прибыв в Лондон с целой армией диких шотландцев, королева решит и ей отомстить за тот неудавшийся мятеж. Своего старшего сына герцогиня, правда, спасти не сумела; да и второму ее сыну, Эдуарду, грозил, по всей видимости, скорый конец на уэльской границе, в бою за безнадежно проигранное дело своего отца, поскольку армия его была слишком мала по сравнению с войском противника.