Кабинет редкостей и гостиную скребли и наводили глянец с того момента, как церемониймейстер покинул дом. Джейн накрыла стол в гостиной и развела огонь, согревающий помещения в холодный январский день. Джей и его отец в сотый раз бегали по кабинету редкостей и проверяли, открыты ли шкафы и грамотно ли расположены все экспонаты, включая даже самый миниатюрный — каштан с резьбой.
Когда все было готово и блестело, оставалось только ждать.
В половине десятого Фрэнсис забралась на садовую ограду. В одиннадцать Джон послал работника на дорогу со строгим наказом глядеть в оба и немедленно дать знать, как только он заметит королевскую карету, качающуюся на ухабах. В середине дня Фрэнсис вернулась в дом, с руками, посиневшими от холода, и заявила, что никого не видно и что король врун и дурак.
Джейн шикнула на дочь и отправила в кухню греться у огня.
К двум часам Джон слишком проголодался и пошел на кухню поесть похлебки. Там уже на своем стульчике сидела Фрэнсис, уткнувшись в большую миску с похлебкой, и оторвалась от нее только с одной целью: сказать, что король не должен был обещать приехать, раз не собирался приезжать, ведь таким поведением он причинил массу беспокойства другим людям, особенно тем, которые ждали его на холоде.
— Если он король, то должен держать слово, — заключила Фрэнсис.
— Ты не первая и не единственная так думаешь, — заметил Джон.
В три часа, после того как истрепались все нервы и погасли все огни и их пришлось разводить заново, раздался громовой стук в садовую дверь; парень сунул в комнату замерзшую физиономию с посиневшим от холода носом и сообщил, что их величества наконец едут.
Завизжав и позабыв обо всех жалобах, Фрэнсис стремительно натянула пальтишко и помчалась к своему наблюдательному посту на садовой ограде. Джей выскочил из-за кухонного стола и вытер рот и руки тряпкой.
Джон снова надел лучшую куртку, которую снял в теплой кухне, и прихрамывающей походкой пошел открывать дверь королю и королеве.
Когда карета приблизилась, Фрэнсис встала на ограду и сделала наверху свой лучший книксен, но их величества проехали, даже не взглянув в ее сторону. Фрэнсис, которая надеялась, что ее сразу же назначат королевским садовником, слезла со стены, стремительно рванула к задней двери и заняла позицию у входа в кабинет редкостей, где ее невозможно было пропустить.
— Ваши величества.
Джон низко поклонился, когда королева переступила порог. Джей за его спиной тоже поклонился.
— А, Традескант! — воскликнула королева. — Вот и мы, желаем посмотреть твою коллекцию. Его величество привез для нее кое-какие вещи.
Король махнул рукой церемониймейстеру, и тот развернул сверток, где была пара светлых замшевых перчаток.
— Охотничьи перчатки короля Якова, — пояснил король. — И кое-что еще, посмотришь, когда будет время. А сейчас покажи мне свои сокровища.
Джон повел гостей по залу. Король хотел видеть все: резную слоновую кость, чудовищной величины яйцо, чашу из резного рога носорога, барабан из Бенина, обработанную кожу из Сенегала, бумажник, который какая-то женщина на Иль-де-Ре пыталась вынести из форта, проглотив его, необычные кристаллы и камни, тело русалки из Гулля, череп единорога, шкуры животных и птиц, включая странную уродливую птицу, которая не умеет летать.
— Замечательно, — похвалил король. — А что в тех шкафах?
— Маленькие и большие яйца, ваше величество, — ответил Традескант. — Для них я заказал специальные шкафы.
Король открыл один ящичек, потом другой. Джон распределил яйца по размеру — от самых мелких в маленьких ящичках сверху до самых крупных в глубоких и широких ящиках снизу. Яйца всех цветов, от покрытых крапинками черных яиц до сияющих чистейшей белизной, лежали каждое в своем ящичке, на маленькой подстилке из овечьей шерсти, как драгоценные украшения.
— Представляю, какая стая птиц получилась бы, если бы из всех яиц вылупились птенцы! — изумился король.
— Они пустые и легкие как воздух, ваше величество, — сказал Традескант, подавая ему крохотную голубую скорлупку, не больше кончика пальца.
— А это что такое? — поинтересовался король, возвращая яйцо на место и двигаясь дальше.
— Засушенные цветы редких растений из моего сада. — Джон стал выдвигать подносы с цветочными головками один за другим. — Моя жена засушивала их в сахаре, чтобы можно было смотреть на них в любое время года. Художники часто приходят и рисуют их.
— Прелестно, — одобрила королева, изучая поднос с цветами.
— А это тюльпан «Лак», который я купил в Нидерландах для милорда Бекингема, — сообщил Традескант, дотрагиваясь кончиком пальца до безукоризненного лепестка.
— Значит, он все еще растет у тебя? — уточнил король, глядя на лепесток, словно тот хранил память о своем хозяине.
— Да, — тихо промолвил Джон. — Он все еще растет.
— Я хотел бы иметь его, — заявил король. — В память о друге.
Джон поклонился, расставаясь с тюльпаном стоимостью в годовой доход.
— Конечно, ваше величество.
— У тебя есть всякие механические диковины? Механические игрушки? — спросил король. — В детстве у меня была целая маленькая армия из свинцовых солдатиков, там были пушки, которые по-настоящему стреляли. Я планировал свои кампании, поле боя занимало половину дворца в Ричмонде, и я выстраивал солдатиков для атаки.
— У меня есть маленькая модель ветряной мельницы — такие используют в Нидерландах для осушения канав.
Джон пересек комнату и рукой двинул крылья мельницы. Король понаблюдал, как работает насос. Затем Джон подвел короля к экспонатам в другом углу.
— Еще у меня есть миниатюрные часы и модель пушки. И миниатюрная прялка, вырезанная из янтаря.
— А что у тебя есть из коллекции милорда Бекингема? — поинтересовался король.
Насторожившись, Джей посмотрел на отца.
— Кое-что очень для меня дорогое и стоящее, как все остальное, вместе взятое.
Традескант поспешил к шкафу у окна и открыл один из ящиков.
— Что это? — полюбопытствовал король.
— Последнее письмо, написанное мне рукой герцога, — пояснил Джон. — Он вызывает меня в Портсмут, чтобы оттуда плыть в экспедицию на Ре.
Королева нетерпеливо на них посмотрела. Она до сих пор не любила, когда имя Бекингема слетало с уст ее супруга.
— А какая у вас самая большая диковина? — громко обратилась она к Джею.
— У нас есть целая голова слона с большими двойными клыками. — Джей указал на потолок, где висел череп. — А еще рог и челюсть носорога.
Король даже не повернулся. Он раскрыл письмо и, как только увидел размашистый небрежный почерк, воскликнул:
— Его рука!
Прочитав письмо, он сказал: