— Конечно, наверное, вы хотите одеться. — Она поднялась с пола
— Наверное, я хочу вернуться в кровать.
— Гм-м, конечно, но если позволите, я все же скажу. Вы вряд ли заснете. Вам лучше одеться.
— Генри?
— Да?
— Убирайтесь!
Она поспешила выйти из комнаты.
Спустя двадцать минут Данфорд присоединился к ней за завтраком. Одет он был как обычно, но Генри, взглянув на него, подумала, что эта одежда слишком хороша для строительства свинарника. Она хотела было сказать ему об этом, но передумала. Испортит свою одежду — и сразу же захочет уехать. Да и потом, вряд ли у него есть что-нибудь пригодное для хозяйственных работ,
Он сел напротив и с раздражением схватил тост. По всему было видно, что он кипит от злости.
— Не смогли заснуть? — прошептала Генри.
Он злобно взглянул на нее. Генри сделала вид, что не заметила этого.
— Хотите полистать «Таймс» ? Я уже почти закончила. — Не дождавшись ответа, она пододвинула газету в его сторону.
Данфорд взглянул на газету и нахмурился.
— Я читал этот номер два дня назад.
— Ах, как жаль! — Ей не удалось скрыть свою радость. — Требуется несколько дней, чтобы доставить сюда газеты. Ведь мы живем на самом краю света.
— Начинаю понимать это.
Она подавила улыбку, довольная тем, как развиваются события, и ее желание как можно скорее выпроводить Данфорда из поместья усилилось. Она с ужасом понимала, что его улыбка очаровывает ее, и ей вовсе не хотелось знать, что может сделать его поцелуй. По правде говоря, это было не совсем так. Она прямо-таки умирала от желания узнать это. Просто ей было горько примириться с тем, что вряд ли такая возможность представится еще раз. Он может поцеловать ее в одном-единственном случае, — если примет за другую, а вероятность того, что это снова повторится, была ничтожно мала. Кроме того, у Генри было понятие о женской гордости, хотя сегодня утром она и забыла об этом. Ей понравился его поцелуй. Но мысль о том, что, целуя ее, он думал о другой, уязвляла ее самолюбие. Мужчинам его склада вряд ли нравились такие, как она, а значит, чем скорее он уедет, тем скорее она снова обретет спокойствие и уверенность в себе.
— Посмотрите! — воскликнула она, и ее лицо озарилось радостью. — Солнце встает!
— С трудом сдерживаю свое восхищение!
Генри чуть не подавилась тостом. По крайней мере ей не придется скучать, пока она будет осуществлять свой план. Лучше не провоцировать его, пока он не закончит свой завтрак. Мужчины с пустым желудком ведут себя отвратительно. По крайней мере так всегда говорила Виола. Проглотив кусочек яичницы, она снова посмотрела в окно. Бледно-лиловые тона раннего утра отступали под напором золотисто-оранжевых красок дня. В эту минуту не было для Генри места на земле прекраснее, чем Стэннедж-Парк. Не в силах сдержать себя, Генри вздохнула.
Данфорд, услышав вздох, с любопытством взглянул на нее. Очарованная, Генри смотрела в окно. Он был поражен: столько восторга и благоговения было в ее лице. Он и сам любил бывать на воздухе, но впервые столкнулся с тем, чтобы кто-то так искренне преклонялся перед красотой природы. Все-таки она была не совсем обыкновенной женщиной, его Генри.
Его Генри? С какого это момента он начал думать о ней как о своей? «С той самой минуты, как она оказалась в твоей постели, — подсказал ему внутренний голос. — И не притворяйся, будто не помнишь, как целовал ее».
Данфорд вспомнил все, пока одевался. Он не собирался целовать ее; в ту минуту он и вообразить себе не мог, что в его объятиях была Генри. Но это не значило, что он не помнил каждую деталь: изгиб губ, шелк волос на своей груди, ее теперь уже такой знакомый аромат. Лимоны. Почему-то она пахла лимонами. Он не смог сдержать улыбки при мысли о том, что запах лимона куда более шел Генри, чем запах хлева, который исходил от нее в день их знакомства.
— Что смешного?
Он поднял голову. Генри с любопытством смотрела на него. Данфорд вновь придал лицу сердитое выражение.
— Было похоже, что мне смешно?
— Было, — пробормотала она и вернулась к завтраку.
Он продолжал наблюдать за ней. Генри откусила тост и снова посмотрела в окно, где солнце все еще раскрашивало небо. Еще вздох. Видно, она очень любит Стэннедж-Парк, рассуждал он. Больше чем кто-либо. Так вот оно что! Каким же глупцом он был, что не понял всего этого раньше. Конечно, она хотела избавиться от него. Она управляла поместьем шесть лет. Она посвятила ему часть детства и всю свою взрослую жизнь. Конечно, ей не могло понравиться вторжение совершенно чужого человека. Дьявол, ведь он может в любую минуту выставить ее из поместья. Она ему никто. Необходимо достать копию завещания и проверить, есть ли там что-нибудь относительно мисс Генриетты Баррет. Адвокат, который сообщил ему о завещании… как же его звали?.. Леверетт… да, Леверетт обещал выслать ему копию, но он так и не получил ее до своего отъезда в Корнуолл. Бедная девушка скорее всего была в отчаянии. И ярости. Он взглянул на ее необыкновенно радостное лицо. Он готов был поклясться, что скорее она испытывала ярость, чем отчаяние.
— Вы очень любите Стэннедж-Парк, ведь так? — вдруг спросил он.
Застигнутая врасплох его неожиданным желанием поговорить, Генри прокашлялась и ответила:
— Что видно? — подозрительно спросила она. — Да. Конечно, да. Почему вы спрашиваете?
— Без причины. Просто интересуюсь. Это видно по вашему лицу. Ваше чувство к Стэннедж-Парку. Вы наблюдали за рассветом, а я наблюдал за вами.
— В-вы наблюдали?
— М-м-м, — он утвердительно кивнул. Было ясно, что у него не было намерения распространяться на эту тему. Он снова вернулся к завтраку и уже не обращал на нее внимания.
Генри обеспокоено прикусила нижнюю губу. Это дурной знак. Какое ему дело до ее чувств, если только он не задумал что-то против нее! Если он захочет отомстить ей? Не может быть ничего более мучительного, чем быть выдворенной из любимого дома. Но с чего ему жаждать мести? Она может не нравиться ему, она может раздражать его, но ведь она не сделала ничего такого, за что он мог бы возненавидеть ее. Конечно, не сделала. Она просто фантазерка. Отправляя в рот яичницу, Данфорд украдкой наблюдал за ней. Она начала волноваться. Хорошо. Она вполне заслужила это, подняв его с кровати ни свет ни заря. А затея выжить его из Корнуолла, уморив голодом? А ее выдумки насчет воды? Ее изобретательность заслуживала восхищения, не будь она направлена против него. Она совсем сошла с ума, если надеется одурачить его и тем более выжить из его собственного поместья. Он улыбнулся. Ну и повеселится же он в Корнуолле!
Неторопливо продолжая свой завтрак, он вовсю наслаждался ее огорчением. Трижды она хотела было заговорить, но останавливалась. Дважды она прикусывала нижнюю губу. Один раз она даже что-то пробормотала. Это было похоже на «чертов дурак», но, может быть, ему показалось. Наконец, решив, что и так заставил себя ждать достаточно долго, он положил салфетку и встал.