Ему не надо было задавать вопрос. Он светился в его глазах.
– Мой отец был замечательным, - объяснила она, её глаза потеплели, поскольку она вспомнила его.
– Добрый и нежный, но строгий, когда в этом возникала необходимость. Но отец у мальчика - это все, он должен показать ему, как быть хорошим человеком. И потерять отца в восемнадцать, когда ты только начинаешь узнавать, что все это значит…
Она издала долгий вздох.
– Это, конечно, слишком самонадеянно для меня говорить об этом, поскольку я не мужчина, и ни когда не могла быть на твоем месте, но я думаю…
Она сделала продолжительную паузу, кривя губы, поскольку не могла подобрать слов.
– Моим братьям было шестнадцать, двенадцать и два года в тот момент, - сказал Энтони.
– Думаю, это тоже было для них тяжелый момент, - ответила она, - хотя, твой младший брат, скорее всего не помнит отца.
Энтони отрицательно покачал головой.
Кэйт улыбнулась печально и задумчиво.
– Я вот, совсем не помню свою мать. Это очень странная вещь.
– Сколько тебе было, когда она умерла?
– Недавно исполнилось три. Отец женился на Мэри несколькими месяцами позже. Он не стал соблюдать надлежащий период траура, и это потрясло многих соседей, но он думал, что мне нужна мать гораздо больше, чем ему нужен этот этикет.
Впервые Энтони задался вопросом, что было бы с ними, если бы умерла его мать, оставляя отца с большим количеством детей, многие из которых были малыши. Эдмунду было бы нелегко. Любому человеку было бы нелегко в таком случае.
В то время Вайолет было очень трудно, но, по крайней мере, у нее был Энтони, которому исполнилось восемнадцать и которому пришлось заменить отца более молодым братьям. Если бы умерла Вайолет, Бриджертоны остались бы совсем без матери. В конце концов, Дафне, старшей дочери, было лишь десять лет в момент смерти Эдмунда. И Энтони был уверен, что отец не смог бы повторно вступить в брак.
Независимо от того хотел бы или нет его отец, чтобы у них была мать, он бы не смог выбрать себе вторую жену.
– Что случилось с твоей матерью? - спросил Энтони, поражаясь глубиной своего любопытства.
– Грипп. Или, по крайней мере, все так думали. Это могло быть воспаление легких, - она задумчиво потерла подбородок рукой.
– Она умерла очень быстро. Отец потом сказал мне, что я тоже заболела, но у меня был не такой тяжелый случай.
Энтони подумал о сыне, он надеялся, что у него будут дети, это была единственная причина, из-за которой он решил жениться.
– Ты тоскуешь по матери, которую никогда не знала? - тихо спросил он.
Кэйт долгое время раздумывала. Его голос прозвучал хрипло и требовал скорого ответа. Почему-то она не могла поверить в то, что ему интересно узнать о ее детстве.
– Да, - в конце концов, ответила она, - Но не так, как ты думаешь. Я, конечно, не могу тосковать по ней, потому что толком и не знаю ее. Но есть какая-то пустота в жизни - тоскливое пустое место - и ты знаешь, что она должна занять это место, но ты ее совсем не помнишь, не помнишь, как она выглядела и что делала.
Кэйт грустно улыбнулась.
– Ты считаешь, в этом есть какой-нибудь смысл?
Энтони кивнул.
– В этом заключено гораздо больше смысла, чем ты думаешь.
– Я думаю, потеря родителя, которого знаешь и любишь, переносится тяжелее, - добавила она. - Я знаю, я потеряла обоих.
– Мне жаль, - мягко сказал он.
– Все в порядке, - заверила она его. - Та старая пословица - время излечивает любые раны - абсолютно права.
Он пристально посмотрел на нее, и она поняла по выражению его лица, что он не согласен с ней.
– Правда, чем ты старше, тем тебя труднее примириться с потерей. Человек счастлив, когда он знает и любит своих родителей, но боль от их потери гораздо острее.
– Это было так, как будто, я, по меньшей мере, потерял руку, - прошептал Энтони.
Она серьезно кивнула, почему-то зная, что он почти ни с кем не делился своей болью. Она нервно облизнула губы, которые внезапно стали сухие. Забавно, снаружи идет ливень и влажно по всей округе, а она здесь чувствует себя, как высушенная кость.
– Возможно, для меня было даже лучше, что мать умерла, когда я была маленькая, а не позже, - мягко сказала она. - И Мэри просто замечательная. Она любит меня, как собственную дочь.
– Фактически, - она прервалась, удивляясь внезапно возникшим слезам в глазах.
Когда же, она, наконец, смогла продолжать, это был тихий шепот.
– Фактически, она ни разу не делала различий между мной и Эдвиной. Я-я не думаю, что смогла бы любить свою родную мать сильнее, чем Мэри.
Глаза Энтони пристально смотрели в ее.
– Я рад за тебя, - голос Энтони прозвучал низко и хрипло.
Кэйт сглотнула.
– Мэри иногда так забавна. Она время от времени посещает могилу моей матери и рассказывает ей, что я делаю. Вообще-то это очень мило. Когда я была маленькой, я ходила с ней, чтобы рассказать матери о Мэри.
Энтони улыбнулся.
– И часто, твое сообщение о ней, было благоприятно?
– Всегда.
Они тихо сидели в наступившей тишине, оба уставившись на пламя свечи, наблюдая, как воск маленькими капельками стекает по свече в подсвечник. После того, как несколько капелек пробежало по свече, Кэйт повернула к Энтони лицо и сказала:
– Я уверена, я звучу невыносимо оптимистично, но я думаю, у Господа Бога имеют свои планы вмешиваться в нашу жизнь.
Он повернулся к ней и вопросительно приподнял бровь.
– Нет, худа без добра, - попыталась объяснить она. - Я потеряла мать, но получила Мэри. И сестру, которую, я очень люблю. И -
Вспышка молнии осветила комнату. Кэйт прикусила губу, стараясь дышать медленно и через нос. Скоро грянет гром, но она будет готова к нему, и - Комната затряслась от громкого звука грома, и она смогла держать глаза открытыми.
Она с облегчением выдохнула и позволила себе гордо улыбнуться. Это не было так трудно. Конечно, это не было забавным, но, по крайней мере, это не невозможно. Это могло сказаться успокаивающее присутствие Энтони рядом, или гроза уже прошла мимо.
– С тобой все хорошо? - спросил Энтони.
Она посмотрела на него, и что-то внутри нее растаяло от обеспокоенного выражения на его лице. Независимо оттого, что было в прошлом, несмотря на то, что они все время спорили и боролись с друг другом, в этот момент он нежно заботился о ней.
– Да, - проговорила она, при этом, услышав удивление в своем голосе, даже притом, что она не собиралась удивляться. - Да, думаю, я в порядке.