Андрюша отошел от костра, долго стоял на склоне холма, глядел вперед. Перед ним открывалась невероятной ширины дорога, проложенная космической силой, осознать которую человеческому разуму невозможно, даже если ты видел результаты ее деятельности.
Там, вдали, в нескольких верстах отсюда, они увидят погрузившийся в топкую землю черный, обугленный небесный камень. Сколько миллионов километров он промчался по черной пустоте космического пространства, чтобы в конце концов найти успокоение на краю света! Беспощадной рукой рока он уничтожил тысячи и тысячи деревьев, убил множество зверей и птиц, а может, и случайного охотника, не вовремя забредшего в эти края. А зачем? Чтобы стать камнем среди камней? Так и человеческая судьба, судьба Наполеона, пронесшегося ослепительным метеором по человеческой истории, оказалась бессмысленной, как судьба метеорита. Ненужно и жестоко уничтожив множество людей, он стал лишь прахом среди камней острова Св. Елены.
– Размышляете? – спросил профессор Мюллер, подходя к Андрюше.
–Да, я думал, – сказал Андрюша.
– Вид, наводящий на размышления, – сказал профессор. Его голова доставала Андрюше до плеча, и профессору приходилось закидывать голову, чтобы заглянуть собеседнику в глаза. – Я полагаю, что удачное завершение нашей экспедиции может благоприятно сказаться на вашей судьбе. Я буду ходатайствовать перед губернатором о вашем досрочном освобождении.
– Спасибо, профессор, вы очень любезны.
– Пустое! Это мой долг, долг учителя. Вы пропадаете здесь, когда могли бы сиять на небосклоне петербургской науки. Минута неосторожности – и годы раскаяния. Я тоже был молод…
Профессор не закончил фразы, и можно было дополнить ее как заблагорассудится. Допустить, что он был в декабристах… Нет, остановил себя Андрюша, декабристы были раньше. Может быть, профессор ходил в народ? Вряд ли. Для него наука всегда оставалась на первом месте.
Андрюша так и не догадался, что, говоря о неосторожных поступках молодости, профессор имеет в виду свою подпись под ходатайством студентов об усилении борьбы с тараканами в библиотеке. За такое проявление свободомыслия студенты были вызваны пред очи ректора и получили строжайший выговор.
– Каким бы вы пожелали увидеть метеорит? – спросил профессор, вглядываясь в даль, словно мог увидеть его с холма.
– Не знаю, – сказал Андрюша.
– А я мечтаю, – сказал профессор, – увидеть на нем отпечатки растений или полипов, подобно тем, что бывают на земных породах, что свидетельствовало бы о множественности обитаемых миров.
Если профессор не забудет – это означает, что можно будет вернуться в Петербург на два года раньше срока, думал Андрюша. И снова поступить учиться. Какое счастье!
Путешествие по поваленному лесу заняло весь день.
А прошли всего верст десять.
Падая, деревья переплетались ветвями и вывороченными корнями. Отыскать путь в этом буреломе, не поломав ног лошадям, было почти немыслимо. Шли пешком, ведя лошадей на поводу. Рад этому был только Андрюша, который все равно не смог бы дальше ехать верхом.
Порой деревья становились реже, а то и вовсе пропадали. Но это не облегчало путь – значит, шел участок топи, на котором не только лиственница, но и осина расти не могли.
Даже упрямый профессор устал настолько, что, когда уже к вечеру впереди показалась синяя стена леса, что означало конец поваленной дороги, он не припустился вперед, а устало прислонился к упавшему стволу и спросил Молчуна:
– Может, переночуем здесь?
– Как скажете, – сказал Молчун. – Тогда я лошадей буду развьючивать?
– Нет, погодите, – взял себя в руки профессор. – Осталось всего две-три версты.
Но тут взбунтовался Костя и сказал, что останется здесь. Андрюша слушал спор равнодушно, все перед ним было в тумане, в глазах пошатывался лес, пошатывалось небо…
* * *
Ночь провели в низине. Даже костра не разжигали.
А до места падения метеорита добрались к полудню следующего дня.
По полосе упавших деревьев можно было точно определить место, где рухнул болид. Полоса заканчивалась гигантским, версты в три диаметром, цирком, где деревья лежали верхушками наружу. Видно, при ударе о землю метеорит вызвал такое сотрясение воздуха, что деревья словно кинулись в разные стороны. Но, будучи прикреплены к земле корнями, вынуждены были упасть. Такой картина открылась бы с птичьего полета, но для наблюдателя, стоявшего на земле, картина была куда менее очевидной.
Никакой возвышенности на пути не встретилось, и неоткуда было обозреть общий вид места падения. Поэтому путь к этой точке занял куда больше времени, нежели предполагалось, и вышли они не к самому метеориту, а в полуверсте от него.
Отчаявшись сразу отыскать метеорит, путешественники остановились на свободной от стволов полянке, там они оставили лошадей и груз. Там же остался и Молчун, который должен был разжечь костер и поставить чай. Остальные двинулись дальше, стараясь не терять друг друга из виду.
Наконец они нашли наиболее вероятное место падения. Там недавно бушевал пожар, который не распространился дальше только потому, что падение метеорита произошло весной, когда еще лежал снег и деревья были мокрые.
– Как жаль, что мы не умеем летать! – сказал Костя, присаживаясь на камень, торчавший из жухлого мха.
С утра он был, как и все, охвачен надеждой вот-вот увидеть небесное диво, но за часы поисков уморился и потерял к метеориту интерес.
– Воздушный шар нам бы не помешал, – согласился Андрюша, останавливаясь рядом и пользуясь возможностью перевести дух.
– Скоро ваше предсказание сбудется, – откликнулся профессор, который продолжал идти впереди. – Следующий метеорит мы будем искать с помощью аэропланов. Я вам должен сказать, что в Европе и в Петербурге наблюдается буквальное умопомрачение от этих аэропланов. Некоторые оптимисты берутся предсказывать, что со временем аэропланы достигнут больших скоростей.
– Каких?
– До двухсот верст в час, – откликнулся профессор. Он ушел далеко и, видно, хитрец, рассчитывал, что, заинтересованные его рассказом, молодые люди последуют за ним.
– Нет, с цеппелинами им соперничать не удастся, – сказал Костик, который видел в Кельне полет цеппелина и сам чуть было не полетел на нем. К счастью, не решился, а на следующий день прочел в газетах, что цеппелин сгорел над Триром.
Когда они наконец догнали профессора, тот стоял на краю понижения в почве, заваленного обгоревшими древесными стволами. Он сделал шаг вперед, под ногами заурчало – профессор провалился по пояс в замаскированную стволами яму с водой, и пришлось его оттуда вытаскивать. Костик предложил профессору вернуться к лошадям и там обсушиться.