Сперва они относились к ней с настороженностью, как того и следовало ожидать от моряков и от воинов, однако мало-помалу Жоффрей и она стали восприниматься как неразрывное целое, как талисман.
Люди, бывшие с графом де Пейраком на Сагенее, провели это время в тревоге.
Ясное дело, мужчины никогда не признаются в таких чувствах. Однако теперь, когда «они» снова были вместе, когда «она», их «дама с Серебряного озера», прибыла к месту встречи с точностью до дня и когда счастливая пара, обнявшись, благосклонно внимала крикам «ура» моряков и жителей Тадуссака, теперь можно было вздохнуть свободно: опасность миновала.
— Так что же ирокезы?
— Пришлось с ними повидаться. Они шли под водительством Уттаке по озеру Мисстассини. Можно было подумать, что меня-то они и дожидались. «Между нами, Тикондерога, существует незримая нить, которая никогда не обрывается, где бы она ни пролегала — среди рек, в пустыне или в горах».
После долгих переговоров и несчетного числа выкуренных трубок Уттаке вручил графу де Пейраку ожерелье со словами: «Это ожерелье — символ моего обещания: я не пойду на французов войной. Так будет до тех пор, пока они останутся верны белому из Вапассу, тому-кто-заставляет-греметь-гром, Тикондероге, моему другу».
Значит, надежды, возлагаемые Анжеликой на Новый Свет, — что там можно будет начать новую жизнь, предав забвению все, что разбило жизнь прежнюю, что там они сумеют раскрыться, проявить себя, — надежды эти были далеко не иллюзорными!
Беды все больше шарахаются с их пути!
Единственными штрихами, омрачающими картину будущности, оставались те двое, которые как будто преданы смерти. По крайней мере, живые считают их умершими…
Как ни парадоксально, Анжелику все еще не отпускал страх, что эти мертвецы будут вести с ней еще более непримиримую борьбу, нежели та, на которую они были способны при жизни… Наверное, это говорили в ее душе «суеверия, впитанные в Пуату», как назвал бы их Жоффрей, если бы она поведала ему о них, как и о вмешательстве Гарро и о страхе, что Тидмагуш не стал могилой Демона. Он бы встретил ее слова улыбкой и снисходительной усмешкой.
Конечно, она расскажет ему обо всем этом — пускай всего лишь для того, чтобы обрести уверенность, снова оказавшись в его объятиях. Но это позже, позже…
Свет, излучаемый их жизнью, привлекает птиц тьмы. Черные крылья пытаются затмить этот свет, подобный поднимающемуся из-за горизонта утреннему солнцу.
Ей одной дано видеть их. И это подтверждает ее предчувствие, что еще не все кончено, что им предстоят новые испытания. Однако двое неутомимых врагов, как бы они ни злобствовали, живы они или мертвы, уже никогда не смогут восторжествовать. Порукой тому — новые силы, обретенные Анжеликой и Жоффреем, достигшими берегов внутренней уверенности и надежды, с которых их не изгонит никто и ничто. Теперь Анжелика знала: несмотря на любые невзгоды, им суждено испытать много счастья.