К гордости Лумиса, разведчики Фейна подкачали только в пределах приборной ошибки. Однако учитывая, что в их распоряжении не имелось почти никаких инструментов, годных для астронавигации, то эта самая приборная ошибка имела достаточно большое значение. И все же они действительно пометили угол места, азимут нового явления и, конечно, время, так как по инструкции, добросовестно скопированной Лумисом у эйрарбакских пехотных соединений, обязаны были фиксировать взрывы, летательные аппараты и все такое прочее, что могло дать какие-то знания об окружающем мире. Это особо касалось атомных взрывов. От того как точно определялись их мощность и удаленность соотносительно к направлению ветра, зависели жизнь и смерть: неверно выбранное направление отхода могло завести отряд в полосу выпадения радиоактивных осадков. Так что астронома снабдили хоть какой-то информацией. Пользуясь только памятью и калькулятором Лумиса, он обязался к завтрашнему дню выдать положение каждой из трех звезд на интересующее утро.
Интуитивно не особо надеясь на удачу и потому не сильно разочаровавшись, когда ответ оказался отрицательным, командир отряда поинтересовался, не слышал ли ученый о каких бы-то ни было громоздких научных сооружениях в этих местах.
А в ответ на все-таки заданный любопытным Фейном вопрос о том, могут ли Эйрарбию посетить гости с луны Мятой, космолог ответил так:
— Вопрос крайне интересен в плане широкого толкования и абсолютно скучен, если отвечать односложно. К тому же последнее вам ничего не докажет. Потому попытаюсь в пределах моей компетенции и популяризаторских задатков разложить тему на спектральные составляющие. Что есть полеты в космосе вообще? Возможны ли они? Тому, кто скажет вам, что на них наложены некие природные табу, можете с успехом рассмеяться в лицо. Антитезис до ужаса прост: наша собственная планета несется в пространстве с умопомрачительной скоростью, иногда несколько ускоряясь, а иногда замедляясь в своем орбитальном движении вокруг общего центра масс системы. Теперь по поводу того, вероятны ли полеты как техническое достижение реально нашей цивилизации.
— Извините, профессор, — снова перебил неугомонный Фейн. — А как насчет брашей?
— Вас это, должно быть, до крайности удивит, тем не менее в контексте нашей цивилизации мы рассматриваем все государства Геи как единое целое.
— Не понял? — действительно удивился Фейн вслух, а Лумис Диностарио про себя.
— В технонаучном потенциале никакая из так называемых местных цивилизаций принципиально не обходит другую, и, значит, разницы нет. Кроме того, мы, конечно, рассматриваем проблему не на сегодняшний день, когда общество впало в окончательный коллапс, и даже не на недавнее время топчущейся на месте научной стагнации. Не будем сейчас о причинах, скорее всего окончательный сброс «за борт» фундаментальных исследований привел в конце концов и к технологическому застою. Но мы берем проблему в целом как неиспользованную потенциальную возможность. По сути, мы, вся цивилизация в целом и даже каждая из сверхдержав в отдельности, могли бы начать освоение ближнего космоса в любой момент. Дело вот в чем. Поскольку мы умеем запускать в стратосферу гигантские массы, измеряемые десятками тонн, такого потенциала вполне хватит, чтобы заслать на орбиту вокруг Геи что-нибудь несколько меньшее. Насчет полетов людей имеются несколько ограничений. Допустим, они не выдержат разгона внутри больших снарядов. Но давно имеет место принципиально другой путь — использование ракет, то есть поэтапной прибавки ускорения. А пушки можно было бы применять для выброса на орбиту грузов. — Свою лекцию астрофизик сопровождал выразительной жестикуляцией. Таким манером он продемонстрировал, что такое орбита, что такое теоретически предсказанное великим Баруком, но так и не проверенное практикой планетарно-стационарное зависание, а также многое-многое другое. Оба наблюдателя слушали его лекцию, открыв рот, хотя и не в буквальном смысле. А дорвавшийся до чужих ушей вещатель взялся за просветительскую деятельность по-настоящему:
— Кроме того, имеется ограничение, связанное с высоким уровнем радиации в космосе. Как-никак, вблизи нас три звезды, и они помимо всего прочего взаимодействуют. Иногда мы засекали так называемые плазменные бури. Конечно, под слоем атмосферы мы ловили только их отголоски. Однако, умея выбрасывать в верхние слои воздуха многотонные болванки с помощью пушек, мы, наверное, могли бы выводить в космос хорошо защищенные бронированные капсулы, а поднятый ракетами экипаж производил бы там, — имперский академик указал вверх и соединил два костлявых кулачка, — стыковку. После чего хорошо защищенный от излучения экипаж мог бы спокойно вращаться по орбите буквально циклы. Целые циклы! Представляете?! Далее, допустимо, что в будущем эти корабли, дозаправившись с помощью новых стыковок, могли бы менять орбиты, а впоследствии по мере отработки методов и умения покидать близкое к Гее пространство — путешествовать по системе. Между прочим, умело используя притяжение звезд и даже планетарных компонентов, они сумели бы мигрировать по всей нашей системе почти без затрат топлива, ведь хоть какое-то из светил могло бы находиться в нужном для гравитационного маневра месте. С помощью близкого пролета около звезд — что, безусловно, потребовало бы еще более сильного бронирования — получилось бы разгонять эти… я бы выразился — ракеты — до умопомрачительных скоростей — сотен, а то и тысяч километров в секунду.
— В секунду? — переспросил Лумис, скривившись.
— Разумеется, — отмахнулся ученый. — Даже жаль, что такие показатели для полетов в системе не очень нужны, разве что для экономии продовольствия и кислорода внутри космических снарядов. Так что наука, та, что смотрит дальше пропагандистской завесы усопшего ныне императора, вовсе не имеет чего-то принципиально противного освоению космоса.
Теперь, вы спросили о Мятой луне? — Внемлющий лекции Фейн кивнул. — Настоящая наука, а не какая-то паранормальная, не видит в Мятой ничего особо интересного, разве что ее аномально сильное влияние на мифотворчество на ранней стадии развития государств. У жителей юга она, как всем известно, имеет аналогично тотемное значение и зовется Оторванной Головой Черепахи. И загробная тюрьма для грешников у них, между прочим, помещена там же. Кстати, это сходство религий намекает на общее генетическое и культурное древо нашего происхождения или на идентичность психических функций высшего порядка, что, в свою очередь, заставляет задуматься над наукообразными подтверждениями расовой теории. — Астроном воткнул указательный палец в зенит. — Простите, коллеги, я несколько отвлекся. Так вот, по планетологической гипотезе, признаваемой львиной долей астрофизиков, луна Мятая — просто астероид неправильной формы, захваченный когда-то Геей, вот и все. Зато насчет второй луны — Странницы — мнения науки до сих пор не сошлись. У тех же, упомянутых выше брашей она зовется Бледной Матерью. Возможно, она тоже захвачена в процессе полета, но допустимо, что она образовалась одновременно с Геей. Орбита ее несколько удалена. Мятая находится ближе, именно поэтому она несется по небу как угорелая. Пожалуй, уже на сегодняшнем этапе какое-то из особо мощных орудий могло бы послать навстречу ей небольшой снаряд-зонд. Прежде чем он разбился бы о поверхность, размещенные в его носу камеры передали бы отличные снимки поверхности вблизи. Представляете себе, Мятая явилась бы как на ладони. — Космофизик показал аудитории свои собственные ладони — они были старые и не слишком чистые.