– Это как? – спросил летчик-космонавт Волков. – Вроде бы возможности человека в развитии не имеют предела.
– Уймись, пропагандист, – отмахнулся Гагарин. – В данный, конкретный момент все равно имеют. Тем более в определенной области. Страна способна выучить сколько-то там десятков тысяч инженеров, столько-то академиков. И причем, по возможности, охватить все области. Надо и про агрономию не забывать, и про детские сады. И, получается, ограничение есть. Но мы сейчас с тобой не об агрономии, мы о ракетно-конструкторских делах. Так вот, столько-то там тысяч человек могут заниматься изобретением космических аппаратов. Их много, для управления такой массой нужно создать иерархическую структуру. Во главе ставится самый умный, лучше – гениальный. Однако этих умных тоже не один-два. Хуже того: поскольку они гении, а будущее многогранно, каждый из них видит какой-то из вариантов. И каждый считает свой вариант достижения цели самым перспективным.
– Под «гениями» имеются в виду генеральные конструкторы КБ?
– Разумеется. Так вот, изначально действительно неясно, какой из путей на самом деле самый лучший в этих конкретных условиях. Ведь и гении ошибаются. Ты ведь, Владик, допущен к секретам. Помнишь, когда-то разрабатывали ракеты, способные по возврату из космоса садиться на аэродром? Разве идея была плоха? Очень даже неплоха. Не только мы, но и американцы шли по этому пути. И наверняка что-то из этого получилось бы. Может быть, это стало бы красивее и комфортнее, чем сейчас. Но оказалось, что запуск ракетой болванок с людьми более дешев, а главное, его можно осуществить быстрее. И, значит, если бы страна шла только по пути создания ракетопланов, то на сегодняшний момент мы бы безнадежно отстали от Америки. И пришлось бы нагонять. Может, именно поэтому любую работу дублируют сразу несколько КБ?
Ну и вернемся к нашим баранам. Хорошо бы идти сразу всеми предлагаемыми путями. Конструкторских бюро хватает, так что вроде можно успеть все. Однако те ресурсы, о которых говорилось, конечны. А каждый генеральный каждого из этих самых КБ жаждет достичь цели. И не в наградах и госпремиях дело. Каждый из генеральных, в хорошем смысле, фанатик. Он желает достичь цели, и достичь как можно быстрее. То есть, по большому счету, перетянуть на себя все одеяло ресурсов страны.
И тогда возникает естественная конкуренция. Повторюсь: никто изначально не знает, какой путь самый выигрышный. А конкуренты тоже тянут. Надо что-то делать. В ход идет все: личные связи, интриги, как в Средневековье, подсидки бывшим друзьям-товарищам. И, понятно, каждый делает их не оттого, что хочет каких-то привилегий, – он хочет победить не этих бывших коллег по ГИРДу. Он хочет победить природу, обойти ее законы и поставить ее на службу человечеству.
И что в этом случае делать государству? Точнее, людям, стоящим у руля наверху? Там, в дорогущих институтах, выстроенных за счет лишения большинства народа элементарных жизненных благ (я знаю, о чем говорю, я родился не в Москве), там, в этих снабжаемых почти всем на свете шикарных лабораториях, люди, получающие зарплаты и ордена, отодвигают дело на второй план. Вместо изобретательства они заняты интрижками. Их – как я уже сказал – можно понять. Сейчас интрига важней, ибо она поможет подставить ногу другу-конкуренту, а значит, отобрать у него ресурс. И, следовательно, ускорить выполнение своего дела. И тогда… Тебе интересно, Владислав Николаевич?
– Еще как, Юрий Алексеевич. Еще как.
– Так вот, еще раз. Что остается делать тем, кто наверху? Естественно, в былые времена они бы пригрозили этому гениальному муравейнику внизу, и те бы стали сотрудничать как миленькие. Но сейчас все несколько по-другому. Ты понимаешь, Владик, секретность и все такое. Но согласись, нынешнее положение науки нельзя сравнить с тем, что было ранее при Иосифе Сталине. Так?
– Само собой понятно. «Шарашек» нет. Инженер работает за зарплату, а не за пайку.
– Вот-вот. И тогда там, наверху, изобретаются новые пути. Например, Сергею Павловичу Королеву, наверное, как самому понятливому, предложили уйти в тень. Уйти и втайне продолжать свое дело. Пусть те, кого его генеральная линия раздражает, работают сами по себе. Пусть они не отвлекаются на интриги и знать не знают о затаившемся конкуренте. А кто-то сверху продумал, как разделить потоки ресурсов. Теперь тот поток и другой как бы не пересекаются и за них не нужно вести непрекращающуюся войну.
– Ну что вы, Юрий Алексеевич, – улыбнулся бортинженер Волков, – так уж и «войну»? У нас же социализм! Так что только соцсоревнование.
– Ценю юмор, Владик, – кивнул «первый гражданин Вселенной». – Однако я называю вещи своими именами, мне можно. Улавливай повествование далее.
Тут как раз представился случай. Королеву требовалась операция. Возможно, пришлось долго уговаривать врачей, сие я не ведаю. Сам понимаешь, кто из хирургов хочет, чтобы на его карьере висело такое пятно, как смерть Генерального конструктора на операционном столе? Но, думаю, определенные ведомства кого нужно уговорили. Та операция по излечению от геморроя, во время которой Королев официально умер, оказывается, была только фикцией.
Ну а уж теперь можно судить, правильно ли все это? Для дела ли? И, наверное, в первую очередь, нам с тобой. Теперь именно мы на острие процесса. Если бы не эта фиктивная смерть, может, и не пришлось бы нам лететь на Луну. Уж мне бы точно. После того случая с Владимиром Серегиным кто бы мне – точнее, в меня – поверил, кроме Сергея Павловича? Так что для меня лично этот спектакль с его ложной смертью оказался спасением. Да и вообще, с моей собственной «гибелью» все уже шло по накатанной плоскости. Такие вот дела, Владислав Николаевич.
Так что полет к Луне проходил у экипажа «Зонда-9» не только интересно, но еще и познавательно.
Ну а потом подоспела и сама госпожа Луна.
– Что он сказал? – переспросили Волкова с далекой Земли, точнее из Центра управления полетами. И наверняка переспросили не просто так, а по указанию сверху. Может, там считали, что поскольку Владислав Николаевич находится в тысячу раз ближе к севшему на поверхность передатчику, то в его наушнике отразится что-то другое? Вообще-то, учитывая надежность разработки аппаратуры, произойти это не могло – пространство изотропно. Но могло случиться – мизерная вероятность такого события имелась, – что в своем движении сквозь вакуум, атмосферу и радиационные пояса сигнал Гагарина оброс какими-то дополнительными амплитудными и частотными модуляциями и выдал в приемнике дежурящего где-то в Южной Атлантике корабля «Дмитрий Менделеев» звук, похожий на связное словосочетание. Разумеется, возможность последнего события выражалась единицей с большим количеством нулей после запятой, однако нельзя забывать еще об одном факторе – американцах. И если вероятность преображения сигнала в связную структуру природой где-то и как-то граничила с чудом, то с точки зрения радиовойны это являлось самым рядовым событием. А потому космонавт Волков абсолютно не удивился запросу. Еще бы ему удивляться. То, что с ним сейчас происходило, было куда более удивительно, чем что-либо еще, – он мчался над Луной, стремительно приближаясь к ее не освещенной Солнцем стороне, а где-то там, на поверхности, в уже плохо наблюдаемом с этого угла орбиты Море Ясности опустился на естественный спутник первый советский межпланетный корабль. Разве это не самое расчудесное чудо в истории?