— Скорее всего.
— Так, — не унимался Халлгримур. — Когда будешь в Рейкьявике, помни, что я сказал тебе. В церкви, когда мы были детьми. Помнишь?
— Помню, — ответил Бенедикт. — Очень хорошо помню.
— И сдержишь слово?
— Я всегда держу слово.
— Хорошо, — явно успокоившись, проговорил Халлгримур. И пришпорил лошадь.
— Эй, Халли, — окликнул друга Бенедикт.
Халлгримур остановился.
— Да?
— Помнишь, что я сказал в церкви?
Халлгримур нахмурился.
— Нет. Не помню.
Бенедикт улыбнулся и снова принялся косить траву.
Халлгримур какое-то время еще постоял, потом ускакал. Хильдюр подошла к брату.
— О чем вы здесь разговаривали?
— Так, ни о чем.
— Имело это какое-то отношение к папе?
— Право, Хильдюр, тебе это незачем знать.
Знать она хотела, но понимала, что давить на брата бессмысленно. Он был ужасно упрям.
— Я рада, что этот парень больше не будет нашим соседом, — проговорила она, глядя вслед удаляющемуся всаднику.
— Я тоже, — тяжело вздохнул Бенедикт. — Я тоже.
Воскресенье, 20 сентября 2009 года
Магнус поставил чашку кофе на ночной столик и лег в постель рядом с Ингилейф. Отпив из чашки, взглянул на ее светлые волосы, разметавшиеся по подушке, и плечи. Над левой лопаткой виднелись бледные веснушки в форме полумесяца — раньше он их не замечал. У него возникло желание провести рукой по ее спине, но ему не хотелось ее будить.
Магнус улыбнулся. Было приятно просыпаться рядом с такой женщиной, как она.
Словно почувствовав его взгляд, Ингилейф напряглась, перевернулась и моргнула.
— Который час? — спросила она.
— Начало десятого.
— Рановато подниматься в воскресенье, так ведь?
— Мне нужно скоро уезжать. Надо снова смотаться в Грюндарфьордюр.
Ингилейф села, прислонившись спиной к подушке, и отхлебнула кофе.
— Опять?
— Раз мы теперь знаем, что Харпа виделась с Оскаром летом в Лондоне, необходимо навести справки о ее любовнике. Если только он там. Я позвоню в местную полицию, чтобы узнать, дома ли он.
— Можно, я поеду с тобой? Потом погуляем. Я взгляну на Бьярнархёфн хотя бы издали. Или поговорим с Уннюр о Бенедикте Йоханнессоне. Если хочешь, конечно.
— Не знаю.
— Да оставь ты. Ты поддерживал меня весной, когда я так переживала, узнав о смерти отца. Я хочу ответить тебе тем же.
Перспектива вновь посетить места своего не очень-то счастливого детства не приводила Магнуса в восторг. Может быть, Ингилейф права — может, с ней будет легче перенести это сентиментальное путешествие.
— Обещаешь оставить меня одного во время разговора с Бьёрном?
— Обещаю.
Магнус улыбнулся.
— Ладно. Только вот созвонюсь с грюндарфьордюрской полицией, и поедем.
С бледно-голубого неба светило солнце, они ехали к северу. Ингилейф поставила в проигрыватель компакт-дисков какую-то симфонию Бетховена, пояснив, что это самое подходящее музыкальное сопровождение для поездки по Исландии. Она была права. Магнус плохо разбирался в классической музыке, но Ингилейф нередко знала, что делала.
Палл, полицейский из Грюндарфьордюра, сообщил, что хотя в доме света нет, мотоцикл Бьёрна стоит на подъездной дороге, так же как и его грузовик-пикап. Магнус попросил Палла, пока он не появится, тайком наблюдать за домом. Если Бьёрн уедет, Магнус хотел знать куда.
Когда они спускались по северной стороне перевала к Брейдарфьордюру, Магнус, повернувшись к Ингилейф, указал на Берсеркьяхраун и Бьярнархёфн.
— Это та церквушка у моря? — спросила Ингилейф.
— Да. Совсем крохотная, — ответил Магнус. — Почти что хижина.
— Красивая. А почему это место называется Бьярнархёфн?
— В честь Бьярна с Востока, — ответил Магнус. — Он был сыном Кетиля Плосконосого, первым поселенцем в этом районе.
— Помню. Но я давно читала «Сагу о народе Эйри».
Ингилейф изучала в университете исландскую литературу и знала саги.
— А это здесь шведские берсерки проложили тропу?
— Да. До сих пор можно видеть пирамиду из камней, где они были похоронены.
— Замечательно. Давай остановимся здесь на обратном пути.
— Может быть, остановимся.
Ингилейф уловила в его голосе нотку нерешительности.
— Твой дед все еще живет на ферме?
— Да. Сейчас там работает мой дядя Кольбейнн, но двоюродная сестра говорила, что дед все еще живет там вместе с бабушкой.
— И ты не хочешь встречаться с ним?
— Не хочу.
Продолжая двигаться к Грюндарфьордюру, они подъехали к берегу укрытого фьорда в километре от городка, и Магнус снова позвонил Паллу. На спокойной серой воде мерцали солнечные блики.
Палл ответил после первого же гудка. Бьёрн, видимо, отправился на пикапе в гавань работать на каком-нибудь судне. Магнус проехал по городку, остановился возле полицейского участка, находящегося совсем рядом с гаванью. Палл уже ждал его.
Магнус представил Ингилейф.
— Пойду прогуляюсь по городу, — объявила она. — Позвони, когда закончишь.
Магнус был рад заручиться содействием полицейского. Сам он находился в довольно неопределенном статусе, так как еще, собственно, и не окончил полицейский колледж, и ему нужно было, чтобы Палл вел протокол. Если Бьёрн сообщит какие-то ценные сведения, Магнус не хотел, чтобы их потом оспаривал адвокат.
Палл же со своей стороны был только рад оказать содействие столичному коллеге.
В гавани стояло несколько судов разного тоннажа. Для небольшого городка рыбная промышленность в нем представлена весьма широко. Здесь были и цеха для обработки рыбы, и рынок, и склады, и многочисленные пакгаузы, ну и, конечно, штабеля пустых поддонов, у которых стояли вильчатые автопогрузчики.
И надо всем этим высилась скала Киркьюфелл. И так как особенности местного ландшафта сформировались под влиянием совершенно уникальных геологических процессов, казалось, что каждая гора обладает индивидуальностью и своим собственным предназначением. Маленький крест каменной церкви на холме над городом отбрасывал тень даже на расположенные на окраине здания. Казалось, холм не только обеспечивает жителей городка укрытием от штормовых ветров, но и дает духовную силу.
Палл повел Магнуса к «Болли», пришвартованному у причала траулеру.
— Привет, Сиги! — крикнул он. — Можно подняться на борт?