Из рубки вышли двое в толстых свитерах. Один был полным, лысеющим, лет сорока, другой худощавым, тридцати с небольшим.
Наверняка это Бьёрн.
Палл поздоровался со старшим и спросил, можно ли поговорить с Бьёрном. Тот сошел на берег и приблизился к ним.
— Новая навигационная система, — пояснил он. — Я помогал Сиги установить ее, но она все время выходит из строя. Клянусь, теперь, чтобы ходить в Атлантику, нужно разбираться в компьютерах так же, как и в движках.
Они расположились на швартовочных тумбах неподалеку от судна; капитан с любопытством наблюдал за ними из иллюминатора каюты. В нескольких метрах от них сгрудились чайки — видимо, в надежде поживиться отбросами.
— Ну, в чем дело?
— Мы хотим задать вам несколько вопросов о Габриэле Орне Бергссоне и Харпе Эйнарсдоттир.
— Харпа говорила, что вы уже беседовали с ней.
— Так вы недавно с ней виделись?
— Да. Ездил в Рейкьявик несколько дней назад. Вы ее очень расстроили.
— В данных обстоятельствах это неизбежно. Вы с ней близки?
— Можно сказать так. Я стараюсь повидаться с ней при всякой возможности. Иногда она приезжает сюда. Она мне нравится. Очень нравится.
— Из слов Харпы не следовало, что у вас продолжается связь.
Бьёрн пожал плечами.
— Это естественно. Как я сказал, она была расстроена. Вы, наверное, не спрашивали ее именно об этом.
— Да, не спрашивали, — признал Магнус. Но все же у него создалось впечатление, что Харпа старалась это скрыть. — Вы с ней встречались до того вечера, как погиб Габриэль Орн?
— Нет. Мы познакомились в тот злополучный вечер на демонстрации. Я специально приехал поучаствовать в этом мероприятии из Грюндарфьордюра. Я был на одном из субботних шествий до Рождества и решил, что просто должен присутствовать там. Я хотел быть услышанным. Хотел, чтобы правительство ушло в отставку.
— Расскажите подробнее о том вечере.
Рассказ Бьёрна почти полностью совпадал с изложением событий Харпы. Бьёрн не мог вспомнить многих деталей, ссылаясь на то, что это происходило девять месяцев назад. Магнус задавал ему одни и те же вопросы, пытаясь сбить с толку.
Ничего не вышло.
Поэтому Магнус сменил тему.
— Говорила ли вам Харпа об Оскаре Гуннарссоне?
— Да, — ответил Бьёрн. — Вы думаете, что она имеет какое-то отношение к его убийству.
— Мы просто задавали обычные в таких случаях вопросы.
— Нужно бы поделикатнее задавать их. Харпа так и не оправилась после самоубийства Габриэля Орна. Судя по тому, что она говорила, этот человек был подонком, но, думаю, в каком-то смысле ей от этого еще тяжелее. Она чувствует себя виноватой в том, что порвала с ним отношения. Она в расстроенных чувствах. От ваших расспросов ей стало еще тяжелее.
— Как думаете, есть у нее другая причина чувствовать себя виноватой?
— Нет, — ответил Бьёрн.
— Вы когда-нибудь встречались с Оскаром?
— Нет.
— Харпа говорила вам что-нибудь о своих отношениях с ним?
— Нет. Я не думаю, что у них были какие-то особые отношения.
Магнус достал фотографию Оскара.
— Знаете, кто это?
— Это Оскар, так ведь? Я видел в газете его снимок.
— Да, так. Он никого вам не напоминает?
Бьёрн вгляделся в фотографию.
— Пожалуй, слегка похож на Хью Гранта. Только волосы более темные.
— Нет, я имел в виду тех, кого вы знаете.
Бьёрн покачал головой.
— На Маркуса.
Бьёрн с удивлением посмотрел на Магнуса.
— Что? Сына Харпы? — Вгляделся в снимок пристальнее. — Это чепуха.
— Нет. Вы не знали?
— Как это понять — не знал? Чего не знал? На что вы намекаете?
— На то, что Оскар — отец Маркуса.
— Это чепуха.
— Харпа это подтвердила.
— Когда?
— Вчера.
Бьёрн вгляделся в фотографию еще пристальнее.
— Значит, она не говорила вам? — спросил Магнус.
— Я все равно вам не верю.
— Говорила она, кто отец Маркуса?
— Нет. Я как-то спросил, но она не захотела отвечать, и я больше не спрашивал. Это было не мое дело. — Бьёрн вернул фотографию Магнусу. — Да и теперь не мое.
Магнуса восхитило самообладание Бьёрна. Мимо прошли двое рыбаков, кивнули Бьёрну и Паллу, с нескрываемым любопытством взглянув на Магнуса, чужака в этом городке.
— Вы знали, что Харпа недавно ездила в Лондон? — спросил Магнус.
— Да. Месяца два назад. Всего на несколько дней.
— Знаете зачем?
— Она сказала, что нужно было развеяться.
— У нее были средства на это?
Бьёрн пожал плечами:
— Не знаю. Харпа работала в банке. Возможно, у нее были сбережения. К тому же она живет довольно экономно и заслуживает каких-то маленьких радостей.
— Говорила ли она вам, что виделась с Оскаром?
— Нет, — ответил Бьёрн.
— Вы ревнуете?
— Конечно, нет! — повысил голос Бьёрн. — Послушайте. Если я и доверяю кому на свете, то именно Харпе. С кем она встречалась до меня, не мое дело. Я не представлял, что Оскар был отцом Маркуса, и, честно говоря, до сих пор вам не верю. Возможно, Харпа ездила повидать его, не знаю. И если это так, я не удивляюсь тому, что она предпочла не распространяться об этой встрече.
— Вас не злит, что Харпа имеет от вас секреты?
Бьёрн строго и даже сердито посмотрел на Магнуса своими голубыми и очень ясными глазами. При этом у Магнуса создалось впечатление, что злится он на него, а не на Харпу.
— Нет.
— Бьёрн, где вы были во вторник вечером?
— Дайте припомнить. Это тогда Оскар был убит?
— Отвечайте на вопрос.
— В этот день я был в море. Вернулся вечером, около семи часов. Улов был хорошим, много макрели. Помог разгрузиться и навести порядок. Пошел домой.
— А в среду утром?
— Мы снова вышли на промысел, чуть свет. На этом же судне. На «Крии». Сейчас траулер в Атлантике, но вернется во второй половине дня. У них заболел один из членов команды — шкипер Густи. Палл его знает. — Бьёрн кивнул полицейскому. — Он может справиться у команды. А во вторник вечером я заходил в контору рыболовецкой компании получить деньги, причитавшиеся мне. Можете спросить у Солей, она подтвердит. Возможно, там это записано.