— Напрямую он о каких-либо проблемах никогда не говорил. Но, судя по его действиям, он уже стал замечать, что частота инсультов отклоняется от среднестатистических величин. Он мог решить, что это всего лишь случайный всплеск. Кроме того, Эневер убедил некоторых клиницистов переквалифицировать диагноз и заменить болезнь Альцгеймера микроинсультами. Таким образом случаи инсультов статистически не учитывались.
— Значит, он сознательно манипулировал цифрами?
— Не уверена. Он мог искренне верить в то, что первоначальный диагноз оказался неточным, или самого себя в этом убедить.
— Есть ли среди документов что-нибудь от Катарро?
— Да. Несколько электронных писем о двух случаях инсульта с летальным исходом. Эневер в ответах высказал предположение, что Катарро имел дело с микроинсультами. О результатах вскрытия я не нашла документов.
— Не исключено, что они обсуждали эту проблему по телефону, — сказал я. — Но не думаю, что отчет патологоанатома получить будет сложно.
Принесли долгожданный гамбургер, и Лайза жадновцепилась в него зубами.
— Итак, ты была права, — промолвил я.
— Да. — Она едва заметно улыбнулась и добавила: — Но доказать это стало возможным только благодаря тебе.
— Кстати, ты прочитала в моей записке о том, что доктор Катарро обсуждал эту проблему с твоим отцом незадолго до убийства? — как можно более равнодушно поинтересовался я.
Лайза утвердительно кивнула, облизывая губы.
— Я его не убивал.
— Я не хотела встречаться с тобой, Саймон, — произнесла она, глядя в стол. — Но ты был прав. Дело с «Невроксилом-5» принимает серьезный оборот. Однако наши с тобой отношения и проблемы я обсуждать не желаю.
— Как ты себя чувствуешь после переезда сюда? — со вздохом спросил я.
— Лучше, чем в Бостоне, — ответила Лайза. — Я, конечно, все еще переживаю смерть папы. Кроме того, я по-прежнему зла на «Бостонские пептиды», на тебя и на… Впрочем, мы, кажется, решили, что наши проблемы обсуждать не будем, не так ли? — Она немного помолчала и продолжила: — Мир видится мне теперь не в таком мрачном свете, как раньше. Здесь я увидела, что передо мной открывается возможность начать новую жизнь. Иногда я снова чувствую себя почти человеком. Уехав, я поступила правильно.
— Неужели ты по мне не скучала? — спросил я, мгновенно пожалев об этом.
Оставив вопрос без ответа, Лайза прикусила нижнюю губу.
— Прости. Будет ли мне позволено задать другой вопрос?
— Все зависит от вопроса, — пробормотала она, глядя в тарелку.
— Келли не рассказывала тебе о ходе клинических испытаний «БП-56»?
Лайза отрицательно покачала головой, но я заметил, что упоминание о препарате ее заинтересовало.
— Испытания проходят хорошо, если не считать того, что «БП-56» вызывает депрессию у некоторых принимающих его добровольцев. Он снижает уровень серотонина в тканях мозга. — Теперь я видел, что полностью завладел ее вниманием. — Когда ты: начала принимать препарат?
— Ты, наверное, помнишь. Примерно через неделю поле смерти папы. Мы получили все результаты испытаний на животных, но не приступали к опытам с волонтерами до завершения обработки данных. Нам было жаль терять время, и я начала его принимать, чтобы скорее выявить все побочные последствия.
— А когда ты прекратила прием? После того как переехала сюда?
— Да. После того как меня уволили из «Бостонских пептидов», эксперимент потерял всякий смысл.
Мне очень хотелось спросить Лайзу, как она решилась на подобную глупость, но я промолчал, внешне храня полнейшее спокойствие.
— Это многое объясняет, — задумчиво продолжила она, поставив локти на стол и опершись подбородком на ладони. — Понятно, почему я так скверно себя чувствовала. Удивительно, как я не понимала того, что со мной происходит?
— В то время случилось много других очень важных событий, — осторожно заметил я.
— Ты прав, — ответила Лайза. — Глупее не придумать. Я вела дневник, в котором фиксировала малейшие отклонения в работе кишечника, и не заметила, что стала чувствовать себя так скверно, как никогда ранее не чувствовала.
— Ты потеряла способность ясно мыслить.
— Да, похоже на то.
— Ты прекратила прием. Может быть, с этим и связано улучшение твоего состояния?
— Наверное, — задумчиво глядя на меня, протянула Лайза.
— Теперь ты позволишь мне сказать, что я не убивал твоего отца? — негромко проговорил я.
— Саймон…
— У меня есть на это право. Хотя бы один раз. Выслушав меня, ты можешь отправляться к Эдди или на службу в Стэнфорд.
— Ладно, — с тяжелым вздохом согласилась она.
— За пару последних месяцев убили трех человек: твоего отца, Джона Чалфонта и доктора Катарро. Все трое, так или иначе, имели отношение к «Био один».
— Но ты же сказал, что доктор Катарро погиб в автокатастрофе.
— Да. Но автомобильную аварию инсценировать легко.
— Неужели подобное возможно?
Призвав на помощь все свое терпение, я продолжил:
— Да. Доктор Катарро, открыв, что слишком много его пациентов умирают после приема «Невроксила-5», вознамерился учинить большой шум. Он сообщил об этом твоему отцу на званом ужине. Фрэнк решил провести собственное исследование и стал спрашивать Арта — а также и многих других — о лекарстве. Ты же знаешь Фрэнка, если бы его подозрения получили подтверждение, то молчать бы он не стал. В результате его и доктора устранили.
Лаза слушала меня не перебивая.
— Затем Джон, обнаружив нечто подозрительное в связи с «Био один», захотел поделиться сведениями со мной. Его убили. А когда я слишком близко подошел к разгадке, стреляли в меня.
— Стреляли?! В тебя?!
— Да. Рядом с нашим домом.
— Боже мой! — Она поднесла руку ко рту. — Но почему они идут на это?
— Если «Невроксил-5» не получит сертификата Управления контроля пищевых продуктов и медицинских препаратов, то фирма «Био один» не будет стоить ничего. Это затронет интересы многих людей. Есть Эневер и Джерри Питерсон. Есть Арт, для которого «Био один» — альфа и омега его существования. Когда все началось, он скаждым днем становился все более непредсказуемым.
Я не сводил глаз сЛайзы. Она слушала меня очень внимательно.
— Но как быть сревольвером, который я нашла в шкафу?
— Не знаю, — ответил я. — Видимо, кто-то его нам подбросил.
— Но кто? И каким образом?
— Понятия не имею, — промолвил я, качая головой.