На полках лежали деньги. Много денег. Тугие пачки тысячных и пятитысячных купюр. Миллионов пять, а может, и десять.
Он вынул из кармана тяжелую коробочку. Вспомнил, что работать надо в перчатках, но перчаток не было. Выругавшись, открыл свинцовую крышку. В углублении лежал черный цилиндр, похожий на шприц. Колтунов поднес его к деньгам, отстранился как можно дальше, и несколько раз нажал кнопку в торце. Он знал, что уровень излучения практически безвреден, но все равно испытывал неприятные ощущения, которые всегда появляются у человека, работающего с радиоактивными изотопами. Лицо само собой опасливо сморщилось, будто он ловил змею, которую считали неядовитой.
Все!
Он с облегчением запер сейф, положил на место ключи, вернулся в общую комнату, достал припрятанную бутылку водки, сполоснул руки и, для конспирации, сделал несколько глотков. Потом отпер входную дверь и принялся дооформлять протоколы.
Смирнов появился минут через двадцать.
— Ну его к шутам, этого Николая с его салом! У меня тоже дрисня началась!
Капитан принюхался.
— Ты чего, пил, что ли? — удивился он.
— Это для лечения, водка с солью, — объяснил сержант. — Вам сделать?
Смирнов вздохнул.
— Ну, если для лечения, то давай!
— Я ей вдул так, что парик в форточку вылетел, знаешь, как в анекдоте…
Вепрев бубнил над ухом с утра до вечера, причем, в основном, о двух вещах: деньгах и женщинах. Первые, оказывается, были распределены в мире несправедливо, а вторые, все до единой, являлись отпетыми суками. Этот бесконечный нудеж был изматывающе однообразным и сводился к одной теме: идеальный Вепрев и неблагодарный окружающий мир.
— А потом эта тварь мне выкатывает предъяву…
Волновали его только грубые телесные ощущения и физиологические желания, поэтому чем больше он говорил, тем яснее становилось, что Кабан — это двуногое безмозглое существо, одетое в форму представителя государственной власти по очень большому и странному недоразумению. Впрочем, Колтунов понял это после первого же совместного дежурства.
— Я ему как дал по рогам, потом по яйцам, потом по ушам…
Колтунов, едва заметно покачавшись с пяток на носки и обратно, подышал низом живота, насыщая организм кислородом, абстрагировался от окружающего и попытался вылететь из бренного тела, будто уже достиг высшего уровня дзен-буддизма. «Вылететь», конечно, не получилось, но силой воображения он увидел с высоты птичьего полета и Южный пост, и торопливо спускающегося по лестнице с командной верхотуры капитана Смирнова, и Вепрева, нудящего над ухом, и себя с полосатым жезлом на запястье и автоматом на груди, стоящего у края дороги.
— Позвонили: авария на восьмом километре, — услышал он крик Смирнова и «вернулся» в свое тело. — Колтунов, Вепрев, Сидорчук — в машину! Я и Гришин — на хозяйстве!
С неожиданной для его комплекции ловкостью Вепрев прыгнул за руль желто-синего «форда», Сидорчук плюхнулся рядом с ним, а Колтунов, зажав автомат между колен, занял место на заднем сиденье.
Кабан включил сирену, проблесковые маячки, и «форд» стремительно понесся по осевой, распугивая другие машины. Встречные водители испуганно шарахались в сторону, а идущие впереди грузовики и легковушки прижимались к кювету.
— Давай, Кабан, гони, каждая минута на счету! — нервно торопил Сидорчук. — Кто-нибудь в батальон звякнет или в УВД, сразу завертится…
— А то я не понимаю! — сквозь стиснутые зубы процедил Вепрев. — Но мы все равно раньше успеем!
Колтунов удивился такому рвению коллег. Оказывается, в серьезной ситуации они способны выкладываться полностью, чтобы помочь попавшим в беду людям. Ему даже стало стыдно за то, что он плохо о них думал.
Через десять минут они прибыли на место. Черный «авенсис» на повороте вылетел с шоссе и врезался в дерево. Вдребезги разбитый передок, открывшийся, будто в крике о помощи, капот, вылетевшее лобовое стекло свидетельствовали о том, что удар был очень сильный.
Сработавшие подушки безопасности спасли пассажиров от мясорубки, но все трое были без сознания. За рулем находился атлетически сложенный парень лет двадцати пяти, в спортивном костюме от «Армани», рядом — худощавая девушка с золотистыми волосами, в красном открытом сарафане, а сзади — солидный седой мужчина в летнем костюме с галстуком. Все были придавлены раздутыми аэрбеками.
— Менеджеры какие-то, — определил Сидорчук, вложив в слово «менеджеры» ругательную интонацию командира поста. — Давай, Ваня, за работу, времени мало, сейчас понаедут…
Небольшим ножом с зазубренным клинком он распорол передние подушки и начал вытаскивать из-за руля водителя. Кабан возился с девушкой.
Колтунов включил рацию:
— «Гора», «Гора», я «Южный — четыре», авария на восьмом…
— Брось, Американец! Не надо! — закричал Сидорчук. — Отключайся!
— Я вызываю «скорую»…
— Заткнись! — прорычал Кабан. — Глуши кричалку!
Ничего не понимая, сержант прекратил вызов и принялся освобождать седого мужчину на заднем сиденье. Тот не подавал признаков жизни, но пульс удалось нащупать.
— Только все не бери! — прохрипел Вепрев, вытягивая девушку из салона. — Половину, может, чуть больше…
— Какую половину? — не понял сержант.
— Любую, — бросил Сидорчук. — Главное, не начисто… Они ведь не могли пустыми ехать. И следователям тоже надо оставить…
Не веря своим глазам, Колтунов увидел, что Сидорчук вынул часть купюр из кожаного бумажника, а потом вернул его в карман спортивного костюма.
— Ты что делаешь?!
Но тут внимание его переключилось на Вепрева: тот спрятался за машиной и делал девушке искусственное дыхание рот в рот. Или… Нет, не может быть!
Колтунов обежал разбитый «авенсис». Рыжеволосая лежала на спине, одна откинутая нога была босой, на второй надета туфелька на низком каблуке, из-под задранной юбки бесстыдно виднелась голая промежность. Вепрев, оторвавшись от ее рта, стоял на коленях и расстегивал ширинку…
— Ах ты, сука!! — с разбегу сержант ударил насильника ногой в бок, будто пробивал пенальти.
Ощутимо хрустнули ребра, тот с криком опрокинулся, на губах вскипела пена, рука дернулась к кобуре, привычно расстегнула застежку. Но достать оружие он не успел.
— Хрясь! — приклад автомата врезался в челюсть, Кабан залился кровью и потерял сознание.
— Ты что творишь, гад?! — услышал Колтунов крик за спиной и, резко обернувшись, увидел взбешенное лицо Сидорчука. Тот тоже скреб рукой по клапану кобуры.
— На-а-а-зад!!
Передернув затвор, сержант дал короткую очередь в синее безмятежное небо.
— Ложись, руки за голову! Убью!
Сидорчук упал, как подкошенный, и послушно сцепил руки на затылке.