– Наверняка Лучок и его дебилы в оперативной разработке. – Александр Михайлович пригнулся ниже, спасаясь от пара. Волына переусердствовал и плеснул на раскаленные камни слишком много пива. – Я велел Лучку убрать Витаса, – продолжал Бобер, глядя на раскрасневшегося Волынкина, – но, боюсь, вдруг за ними следят. Ты в этих, ментовских структурах работал, как быть?
Волына огромной лапищей потер шею.
– Сомневаюсь я по поводу наружки, – наконец заговорил он. – Для ее организации серьезные улики должны быть, а так, – он пожал плечами, – наверняка сейчас все заняты поисками Витаса, хотя все может быть.
– Так что делать?
– Лучку вместе со своими отморозками лечь на дно и никуда не соваться, пока ажиотаж не утихнет, а Витаса убрать.
– Значит, я правильно поступил? – вздохнул Бобер.
– Нет, – покачал головой Волына. – Ликвидировать «засветившегося» Витаса должен человек со стороны, а не из их команды.
– Почему? – удивился Бобер.
– Вы представляете, какое будет к вам отношение после этого? – Волына вытащил из тазика с водой березовый веник и несколько раз ударил себя по спине.
Александр Михайлович поморщился от горячего воздуха, которым обдало его, словно от опахала, и отодвинулся дальше.
– Твои предложения? – Он посмотрел на Волынкина взглядом тяжелобольного на врача.
– Сообщите Лучку, что погорячились, и отмените свое решение, остальное я беру на себя.
– А если они его уже того…
Волына не без сожаления посмотрел на шефа и усмехнулся:
– Не будут они своего мочить. Спрятали уже небось где-нибудь.
Пока гости парились в бане, дед накрыл стол, сколоченный прямо в саду под старой яблоней.
– Вам надо убедить Лучка, будто вы решили отправить Витаса подальше из города, а я постараюсь инсценировать его самоубийство. Мотив есть: федеральный розыск, – он хохотнул, – плюс травма, несовместимая с полноценной половой жизнью.
– Зачем мне перед Лучком оправдываться? – осторожно поинтересовался Бобер.
– На всякий случай. – Волынкин отправил в рот кусок домашней булки и, почти не пережевывая, проглотил. – Ребята отмороженные, мало ли что им в голову придет. Чего у них не отберешь, дружбу они ценить умеют.
Он налил себе еще чаю из стоящего на столе самовара и принялся не спеша размешивать сахар.
– С этим парнем надо как-то разобраться, – поморщился Александр Михайлович, воспользовавшись паузой. – Филиппов, кажется, его фамилия.
– Да, – кивнул головой Волынкин. – Ситуация более чем странная. А может, это бывший воздыхатель вашей Ольги?
Бобер глядел на собеседника с нескрываемым уважением. До его появления в службе безопасности люди большой физической силы представлялись Александру Михайловичу ограниченными, но Волынкин развеял это мнение, он обладал превосходным интеллектом.
– По коням, – поднялся из-за стола Волына. – Надо поторапливаться, а то, не ровен час, нас могут опередить. По моему мнению, санкция на арест Витаса уже имеется. Для его задержания есть все основания…
Было уже совсем темно, когда Волына, заглушив двигатель неприметной «копейки», по документам принадлежавшей давно умершему человеку, которой он управлял на основании липовой доверенности, вышел из машины и огляделся.
Этот дачный поселок не имел ни названия, ни улиц. Беспорядочно разбросанные по склону горы строения с большой натяжкой можно было назвать коттеджами. Район был непрестижный – ни речки, ни леса. Дачи принадлежали в основном так называемому среднему классу и предназначались отнюдь не для отдыха. Отпахав рабочую неделю, врачи и учителя, рабочие и конструкторы, в общем, все те, кто относился к так называемой бюджетной сфере, посвящали свои выходные этим нескольким соткам, обеспечивая себе запасы на зиму. Сейчас полным ходом шло их облагораживание, ведь впереди целое лето. Это чувствовалось по запаху свежевспаханной земли и дыма от сожженной прошлогодней листвы. Во многих домиках горел свет.
Найти убежище Витаса не составляло большого труда. Одноэтажное деревянное строение располагалось на изгибе грунтовой дороги, делящей поселок пополам, напротив остова сгоревшей зимой по вине бомжей дачи.
Войдя во двор, Волына подошел к окну и несколько раз стукнул так, как ему показал Лучок. Внутри зажегся тусклый свет, а через некоторое время послышалась возня, и дверь открылась.
Увидев Волыну, Витас удивился:
– Тебя-то каким ветром сюда занесло?
– Поговорить надо. – Отведя руку с направленным на него пистолетом в сторону, Волына, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь.
Стол, на котором валялись упаковки каких-то лекарств, старая кровать с панцирной сеткой и дешевая магнитола составляли весь интерьер.
– Ты извини, я прилягу. – Витас поправил подушку и сел на кровать, продолжая держать в руке пистолет.
Вид его был удручающий. Осунувшееся лицо, неуверенные и осторожные движения делали его похожим на старика.
Ночи были еще довольно холодными, но, несмотря на это, кроме майки и трусов на нем ничего не было.
– Зачем пожаловал? – Витас с безразличием посмотрел на позднего гостя. – Мы вроде бы с тобой не кенты.
– Лучок дал твой адрес, – осторожно заговорил гость, стараясь с первых слов притупить его бдительность. – Бобер дал деньги и велел спрятать тебя на время в Сызрани. Там и лечить.
– Почему без Лучка приехал? – В глазах Витаса появилась тревога.
– За ними возможно наблюдение, – торопливо заговорил Волына. – Пару часов в машине выдержишь?
Он очень опасался, что Витас, почувствовав неладное, выстрелит. Его взгляд сейчас ничего не выражал, и это почему-то тревожило.
– Никуда я не поеду, – отрешенно глядя в потолок, ответил Витас, – меня по-тихому врачу показывали, воспалительный процесс прет на всю катушку. Лопнуло там что-то. Я пока этого козла и его семейку не порешу, не успокоюсь. Курить есть? – неожиданно спросил он.
Волына вынул пачку «Парламента» и, подойдя к кровати, протянул ее Витасу.
Положив справа от себя пистолет, с гримасой боли на лице, тот потянулся за сигаретой. Волына молниеносно схватил «ПМ» Витаса, щелкнул предохранителем и, уткнув ствол в висок несчастного, нажал на спуск.
Стена и постель слева от Романюка вмиг покрылась брызгами крови и студенистыми серыми кусочками мозгов. Не издав ни звука, он упал на пол. Волына, протерев пистолет платком, вложил его в руку новоиспеченного самоубийцы. Затем вышел на улицу и вытер дверную ручку.
Не из книжек зная о том, что при выстреле в упор в голову на стреляющего попадают брызги крови, Волынкин прихватил с собой спортивный костюм. Пакет с использованной одеждой он забросил на середину заболоченного озерка, предварительно положив в него несколько увесистых булыжников, которыми изобиловали окрестности.