Тоже не верю. Дамочка улыбается, глядит прямо, с вызовом, а пальчики-то, пальчики теребят замочек сумочки. Нервничает. Замазан твой «АллКор» и ты сама, осталось только выяснить, где и насколько серьезно.

Прав был Аким, интересное дело намечается, даже почти готов простить за ранний подъем.

– Меня он заподозрил в том, что я завела любовника… я – и любовника? – с наигранным удивлением призналась Лизхен, прижав бледные ладони к шали. – Я Игоря любила…

– Все мы тут его любили. Только кто-то же замочил. Ильве, ты одна у нас осталась, давай признавайся, где нагрешила.

– Ника, твой юмор здесь неуместен. Яков Павлович, дело не в грехах, а во внезапной паранойе Игоря, он с чего-то вдруг решил, что он не отец Роме…

Внезапная паранойя? Вот именно, что внезапная. Ударившая по всем и сразу. Непонятная и очень своевременная в сложившихся условиях. Любопытная.

Лизхен

И этот человек способен им помочь? Он вообще на что-то способен? Сомнительно. Выглядит таким… таким… уныло-блеклым? Вот именно. Отвратительно блеклым. Бледная, дряблая, с порами и морщинами кожа, узкие невыразительные губы, приплюснутый нос. Залысины, волосы редкие, рыжеватые. Отвратительно. И неудачник к тому же. Некрасивые люди удачливыми не бывают, это мама говорила, и я верю.

Зачем Аким нам его порекомендовал? Или назло, потому что знал, что не справится? Нужно будет поговорить с Аллой, она разумная, она не может не видеть, что это чудовище ровным счетом ни на что не способно. Господи, да достаточно на кабинет его поглядеть. У приличных людей офис, а не комнатушка в квартире. И мебель старая, и ремонт давно не проводили, потому что он – неудачник.

Нет, тут иначе действовать надо, совершенно иначе. И неважно, справится сыщик или не справится, но если у Витеньки выйдет все так, как я задумала, то мы будем в выигрыше.

Мы обязательно будем в выигрыше и вместе. Витенька меня любит, потому что я – красивая.

Яков

Мысль-крючок не давала мне покоя, свербела в носу и зудела в ладонях, которые я, стараясь не привлекать внимания, осторожно поскреб о край стола. Полегчало. Но мысль-то, мысль…

– Скажите, а у вас нет идей, откуда он мог узнать о готовящемся убийстве?

Глядят бараньими глазами, все пятеро. Растерялись? Удивились? Неужели самим в голову не приходило? Придется объяснять.

– Подозрения из ниоткуда не берутся. Ну сами посудите, у покойного претензии не к одной, не к двум из вас, а ко всем пятерым. Откуда?

– Дуська! – первой воскликнула Ника. – Она вечно все вынюхивала-высматривала.

– Пожалуй, да, – согласилась Алла Сергеевна. Охотно так согласилась, радостно даже. – У Дуси специфический характер, она неглупая, даже скорее наоборот, наблюдательная, Игорь ей доверял.

А вас пятерых она, стало быть, недолюбливала. Читается без слов, по взглядам и обиженно-удивленным выражениям лиц. Интересно будет познакомиться с этой Дусей.

Ну Аким, удружил.

– Она могла не выдержать, – теперь говорила Ильве. – Ну, когда Игорь женился на Лизхен. Дуся-то считала, что все, он успокоился, что теперь только любовницы и никаких жен, а она, значит, в доме хозяйкой останется. А тут сюрприз. Естественно, ее это крепко разозлило, вот и начала копать…

– Да придумывать она начала, а не копать!

– Вполне вероятно, Ника права. Я охотно допускаю, что Дуся способна извратить факты так, чтобы подать нас всех в невыгодном свете. И заметьте, Яков Павлович, до чего удобно получается. Мысли о нашей нечистоплотности она Игорю подкинула, он завещание изменил, а вот результатов затеянного расследования не дождался. Умер. – Алла Сергеевна замолчала, позволяя оценить ход мысли. Ход был, признаться, довольно интересным и не лишенным логики. Дуся-Дуся-Дуся. Желание познакомиться с нею становилось все более сильным. И, похоже, чем раньше состоится знакомство, тем больше у меня шансов получить относительно не замутненное впечатление.

Ехать решили немедленно, благо транспорт у дам наличествовал.

У Аллы Сергеевны – строгих линий и благородных кровей «Мерседес». Цвет – темный асфальт, тонированные стекла, светло-бежевый кожаный салон, в который боком, с кряхтением, втиснулась Ника. У той автомобиля не было. У Топочки тоже, но села она к Ильве, в сияющий хромом и лаком черной шкуры джип. Лизхен предупредительно открыла дверь мне, на лице у нее застыло радушное выражение, которое несколько портили брезгливо поджатые губки. А машина – невыразительный темно-синий «Форд», скромный по сравнению с соседями по парковке.

Мелькнула мысль отправиться на своей, но отбросил – вряд ли предложение подвезти предусматривало только саму доставку к месту основного действия.

– Я еще не очень хорошо вожу, – поспешила объяснить Лизхен, расправляя складочки шали, несколько примятой ремнем безопасности. – Всего пару месяцев с правами, Игорь поэтому и машину подарил, чтобы не жалко было… а потом обещал нормальную. Обещал.

Она всхлипнула, но скорее сожалея о машине, чем о супруге.

– Господи, до сих пор ума не приложу, как это могло случиться? Игорь, он ведь ни словом не обмолвился, что собирается завещание менять… и что меня в чем-то подозревает, а потом вдруг раз – и эта грязь. Ненавижу грязь в людях!

Я тоже. Только, кажется, разговор пойдет не о том. Теперь понятно, почему они впятером приехали – не доверяют друг другу, боятся, что кто-то перетянет меня на свою сторону.

– Вы заводите, заводите, нам ехать пора.

– Сейчас, – она положила руки на руль и повернулась ко мне. Огромные ярко-голубые глаза на бледном полупрозрачном личике. Красиво. – Вы поймите, я совсем одна осталась, они все меня ненавидят за то, что Игорь женился. Он не собирался больше, когда с Ильве развелся, так и заявил, что все, последний брак, а потом меня встретил.

– Где?

– Ну… случайно. Я шла, ногу подвернула и упала. Дождь, грязь, неприятная ситуация, обидная очень, я в таких теряюсь, и тогда тоже… даже заплакала от обиды, а тут машина останавливается, надо мной зонт раскрывают, помогают подняться, усаживают в салон… Игорь, он особенный… я с первого взгляда влюбилась в него, а он – в меня, это… это предначертание.

Или ловкий трюк. Немного неудобно, все-таки существует вероятность, что все именно так, как говорит девушка, но уж больно ситуация театральностью попахивает. Прямо-таки воняет.

– Игорь до последнего о женах своих не говорил, – трагический шепот, опущенные ресницы, тень локона на щеке. – Я знала, конечно, что брак у него не первый, но, когда они на свадьбу заявились, едва не умерла от стыда. Игорь потом долго извинялся. Ужасная была сцена. Ника прямо там орать начала, обзывать меня, Алла, конечно, ее успокаивала, но не слишком старательно. Ильве с ребенком пришла, тот в слезы, потому как решил, что Игорь теперь его любить перестанет, а Рома – ну вылитая Ильве, от Игоря в нем ничегошеньки нету.