И попал в больницу. Старый профессор не обманул – сердце дало сбой, и Локи едва не умер. Сердце не хотело молиться, до изнеможения работать на делянке козлобородого отца Велисария, жрать кашу и вареную капусту. Сердце предупредило, а Локи хватило ума внять предупреждению.
Гораздо сложнее оказалось выбраться из секты. Ему регулярно звонили, слали письма, подстерегали. Он не реагировал. Тогда ласковые увещевания сменились угрозами: сначала были легкие намеки, потом откровенное – «не то плохо будет». Вот после этого «будет плохо» Локи с ними и разобрался. Сам. Один. После того памятного визита отцу Велисарию пришлось воздвигать себе новые хоромы – старые Локи сжег, зато и звонки, и письма прекратились. А Локи понял, как ему найти Короля крыс. Все и просто, и очень сложно: если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе. Если ты не знаешь, где скрывается хищник, нужно спровоцировать хищника на нападение.
Нужно стать охотником.
Нужно стать очень опасным охотником.
Нужно, чтобы хищник знал, что охотник идет по его следу.
Нужно, чтобы хищник знал, что охотник не собирается отступать.
И тогда, возможно, хищник примет вызов.
И пригласит охотника к себе.
На ужин.
Чтобы добыть долгожданное приглашение, понадобилось двадцать лет. Двадцать лет и слава Ловца Душ. Двадцать лет, и еще – забыть свое имя.
Условия выполнены. Приглашение получено.
Осталось решить, кто из них двоих станет «ужином».
Локи вернулся, когда за окном уже стемнело. А я ждала. Я впервые в жизни кого-то ждала и нервничала оттого, что секундная стрелка так медленно ползет по циферблату старых часов. Часы громко тикали, и стрелки нервно дергались. Давно пора купить новые. Но я любила именно этот будильник с кремлевскими звездами на круглом циферблате, крупными римскими цифрами и витыми стрелками. Он был такой тяжелый и постоянный и не зависел от электрического тока.
В двери повернулся ключ, а я все не могла оторвать взгляд от окна.
– Ты почему в темноте сидишь?
Ну вот, слезы покатились из глаз, как горошины. Я смахнула их рукавом, мысленно уговаривая себя успокоиться.
– Плачешь? Что случилось?
Он еще спрашивает – что случилось? Да если бы у меня один хоть денек выдался, когда ничего не случалось!.. А слезы все катились и катились, и рукав кофты промок. Рукав был жесткий, «100 % wool» как значилось на этикетке, я купила кофточку, поверив, что это действительно «100 % wool», и теперь рукав царапал мне глаза.
– Выпить хочешь? – Локи притянул меня к себе, он пытался шутить. А я плакала. Реветь, прижавшись щекой к его старому, застиранному и очень мягкому свитеру, было гораздо удобнее.
– Не хочу. – Я не хочу пить, я хочу стоять вот так, обнявшись, в темной комнате, и чтобы за окном тоже было темно, и деревья внизу казались плоскими черными силуэтами.
– Успокоилась?
– Да.
– Тогда отпусти.
– Нет.
– Почему?
– Ты опять куда-нибудь уйдешь. И я буду волноваться.
– А ты волновалась?
– Да.
– Не надо, – Локи поцеловал меня в макушку. Как это у него получилось, я же выше ростом, но ведь получилось! – Больше я от тебя никуда не уйду. А если и уйду, то обязательно вернусь. Обещаю.
Я поверила. Я ведь еще тогда сказала ему, что верю.
Когда она находилась рядом, думать о деле было совершенно невозможно. Рядом с ней позволялось думать лишь о ней, о ее руках, светлых волосах, собранных на затылке в забавный хвостик, о самом затылке, о глазах и ресницах, на которых замерли, затаились слезинки… Ее слезы не вызывали обычного глухого раздражения. Разве богиня может вызывать раздражение у смертных? Интересно, если он назовет ее богиней, она обидится или посмеется? Вот пара! Он – Локи, а она тогда – Фрейя, северная богиня любви, которая ездит верхом на золотой кошке и приносит на суровые Скандинавские земли долгожданную весну…
Нельзя думать так.
Нужно думать о деле.
– Лия. – Голос его звучал ровно. Она промурлыкала что-то ласковое и совершенно не деловое. – Нужно поговорить. Ты должна мне помочь. Это очень опасно, но…
– Я согласна… – пробормотала она, даже не дослушав до конца: северная богиня доверяла простому смертному, и от этого доверия становилось страшно.
Утро наступило. Быстро. Слишком быстро. Локи ждал этого дня больше двадцати лет, а теперь понял, что он не готов. А отступать уже поздно.
Дождаться вечера и…
Стрелки на часах приближались к шести. И Локи, мысленно перекрестившись, подвинул к себе телефон.
Так получилось, что он едва не пропустил звонок. Морозов вообще узнал о нем случайно. Звонивший требовал непременно начальника, а начальника не было, и непонятно почему звонок перевели на Морозова. В трубке что-то щелкнуло, недаром баба Шура предупреждала его об этом, рабочем телефоне, и незнакомый голос сообщил… Он много чего сообщил, но Морозов понял главное – парень действительно был на Чертовом кладбище и видел, как убили Ваську. Парень знает, кто это сделал! Парень боялся и назначил встречу в парке. Завтра, в девять утра.
Странный звонок. Если он боится, зачем ждать утра? Зачем звонить не из телефонной будки, магазина или с заправки, как в прошлый раз, а с домашнего телефона? Сам там живет? Вряд ли. Значит – соседка, или подруга, или случайная знакомая. Следует проверить, но инстинкт подсказывал Морозову, что сам он с этой проблемой не справится.
Тяжелее всего оказалось ожидание. Вот так – просто сидеть, сложа руки, и гадать, получится или нет? Локи уверен – все получится, что же до меня, то… Слишком много «если». И самое большое из них – если не получится, то мы проиграли. Он позвонил в шесть, сейчас – половина десятого. Три с половиной часа напряженного ожидания, до утра еще целая вечность, а с каждой минутой мне становится все страшнее. С каждой минутой они все ближе. Вот-то раздастся звонок в дверь и…
Обошлось без звонка: дверь открыли ключом, а мое сердце остановилось.
Весь день Лия нервничала, отчаянно трусила и не менее отчаянно пыталась скрыть свой страх. В квартире поселилась напряженная тишина, за весь день они не обменялись и парой фраз. Зачем, если все уже обговорено, решено и десять раз обдумано? Это как прыжок с парашютом: один шаг, и от тебя больше ничего не зависит, а зависит от парашюта и от того, кто этот парашют укладывал.
Теперь вся надежда на Геру. Чертов американец с непонятными корнями, где беспутная Ирландия смешалась с холодными Шотландскими холмами, любитель экстремальных видов спорта, блондинистых мальчиков и крепкого виски. Грег может все, почти как господь бог. Удалось же ему десять лет тому назад отыскать Локи. Вот смеху-то было! Локи долго не мог понять, что нужно этому долговязому типу в пиджаке цвета берлинской лазури и в ярко-желтой рубашке. Тип изъяснялся на приличном русском языке с тягучим акцентом и нагло строил ему глазки. Типа звали Грег Макконли, для друзей – просто Гера, и он являлся… Кем он там являлся, Локи до сих пор так и не понял, понял другое: некий русский эмигрант и простой американский миллионер Василий Короефф завещал Владлену Никишину и его потомкам, в случае смерти Владлена, все свое состояние якобы за некую услугу, оказанную ему Владленом во время Ленинградской блокады. Никакого Василия по фамилии Короефф Локи не знал, зато отлично знала Владлена Никишина, да и как ему собственного деда не знать! Колька, вот тот бы наверняка вспомнил Василия из Ленинграда, он хорошо помнил все дедовы рассказы, а Локи… У Локи было другое занятие.