Под сети вошёл чёрной тучей и сразу же направился к конторскому вагончику, отмечая, что чужого народу на участке прибыло вчетверо. И тут перед ним снова очутился старик Менухов, неожиданно подвижный, оживлённый и счастливый.
— Олег Палыч? Дорогой! — бежал вприпрыжку следом. — Слушай, как у тебя здесь хорошо! Прошёл по лесу, размялся, на земле полежал, как Антей, — отпустило! Видишь, хоть пляши! А ведь месяц скрюченный ходил!.. Какая благодать, а какой кедровый бор! И воздух!..
Зимогор на ходу выискивал глазами медвежью фигуру Аквилонова, но на пустынной территории участка мелькал Ангел с кожаной папкой, толстоватый генерал с непокрытой головой и с ним три офицера в высоких фуражках, двое гражданских в сопровождении женщины в чёрном костюме, и неожиданно среди чужих и потому совершенно безликих гостей мелькнуло знакомое лицо. Настолько знакомое, что Олег замедлил шаг, пытаясь вспомнить, кто это? Что за чёрт, вроде бы даже общались не один раз, знакомая улыбка, очки, седоватые волосы…
Но в голове не осталось ни имени, ни фамилии; и даже обстоятельства встреч совершенно выветрились из памяти! И почему этот знакомый сейчас так вальяжно разговаривает с генералом и машет тростью в сторону деловой женщины? И вообще, настолько прост и развязен с высоким начальством…
— Проходи. Здесь стоять нельзя, — почти возле уха рокотнул низкий бас.
Возле Зимогора вырос камуфлированный детина с автоматом. Ещё человек пять таких же молодцов стояли неподалёку от гостей и взирали на окружающее глазами пристальными и пустыми.
Олег послушно отошёл к конторскому вагончику, слегка отупевший оттого, что отшибло память, и тут откуда-то явился Менухов.
— Олег Палыч, уважь старость! Позволь остаться тут на пару дней? — он забежал вперёд. — Заодно бы кое-какой организацией занялся… Сделай милость, Олег Палыч? Меня уже лечить нигде не берутся…
— Погоди-погоди, — Зимогор указал пальцем. — Глянь, кто это ходит с генералом?
— Где? Который?
— Да в очках, улыбается вон…
— А, он всегда улыбается! — охотно объяснил Менухов и сам подхихикнул по-стариковски. — Даже когда рассказывает гнусные анекдоты…
— Я его откуда-то знаю…
— Да кто его не знает? Это же бывший министр финансов. С год, как сняли…
Зимогор сел на землю у колеса вагончика.
— Всё, сливай воду… Жалко, Шейх сбежал, вот была бы встреча…
— Что, Олег Палыч? Вид у тебя не совсем здоровый…
— Нет, всё нормально… А за каким… он сюда прилетел? Ему-то что надо?
— Ну, он тут чуть ли не главный! Все с ним советуются, — главный геолог помялся. — Так я остаюсь, Олег Палыч? Обузой не буду. Что касается организации…
— Я тут не распоряжаюсь, — обронил Олег и пошёл в избушку. — Просись у Аквилонова…
— Как же не распоряжаешься? — снова захихикал старик. — Теперь ты всему голова! Сейчас только совещание закончилось у министра геологии, в вертолёте. Тебя назначили начальником экспедиции!
Зимогор остановился.
— Меня?
— Тебя, Олег Палыч, тебя!
— А спросили? Меня-то спросили?
— Чего же спрашивать? — изумился Менухов. — Иван Крутой сам предложил, представил, как положено — министр согласился!
— Где Аквилонов?
— Там он, по лужку гуляет, — махнул рукой. — За сетями… Так что, Олег Палыч? Останусь на пару дней?
Оставив главного геолога, Зимогор миновал конторский вагончик, прошёл мимо пней в камуфляже, насторожённо проводивших его глазами и зрачками автоматных стволов, на ходу достал нож, взрезал сеть и выбрался наружу. Ивана Крутого нигде не было видно. Зато от вертолётов бежал к нему Ячменный, призывно махая руками.
Он подождал, хотел закурить, но кончились сигареты и пачка давно измялась в кармане…
— Олег Павлович, я поздравляю! — на бегу прокричал начальник партии. — С назначением!..
Но его вид при этом был озабоченный, хмурый.
— Ивана Крутого видел? — встретил вопросом Зимогор.
— Тут где-то ходил… Вышел из вертолёта после совещания… Вас назначили начальником!
— Слышал. Что с керном?
— Погрузили! Сейчас Ми-шестой взлетит, в Барнауле перегрузят в самолёт и в Москву. Пока ничего не заподозрили…
— Почему здесь ещё какая-то охрана? Кто эти, с автоматами?
— Да тут ведь столько всяких налетело! — Ячменный выматерился. — Кроме министра геологии, — замминистра обороны, барышня из здравоохранения, мужик из администрации президента и ещё хрен знает кто. Вон прогуливаются после совещания, воздухом дышат…
— Значит, пострадал один Аквилонов? — Олег всё ещё рыскал взглядом по склону.
— Почему пострадал? Нет, сам сложил полномочия, на совещании…
— Заставили сложить.
— Ничего подобного, уговаривали остаться — он ни в какую. Предложил вас… Они вообще ведут себя смирно, даже Ангел будто ангел, — начальник партии зашептал. — У них меж собой разборка идёт. Там есть один мужик, в очках такой и улыбается…
— Бывший министр финансов!
— Ну! Так он всех в оборот взял на совещании! Умнейший, гад, вот его не объегоришь. Как начал пальцы загибать — наш министр сидит, как рак варёный. Человека своего, говорит, почему в партию не посадили для контроля? Почему керн вовремя не вывозили? Почему нет на участке бурового станка без электронной мишуры? У вас, говорит, у самих рыло в пуху! Так что молчите и не ругайте мужиков!
— Ты обрадовался?
— Ещё бы! Заступник трудового народа!
— Что они там решили? Сворачивать работы?
Ячменный огляделся по сторонам, сказал бубнящим шёпотом:
— В том-то и дело, что нет. Я так понял… Наоборот, сюда кидают какие-то бешеные деньги. Не успел дослушать, нас с Аквилоновым выставили из вертолёта, сразу после совещания. Но разговор начинался… Какое-то строительство будет, инженерное бурение, горные работы… Но самое главное, вроде бы хотят бурить повторную скважину, рядышком.
— Не может быть! — Зимогор встряхнул начальника партии. — Представляешь, что это значит?
— А как же! Нам всем труба. Приставят своих людей, и керн станут вывозить по ящику…
— Не просто труба, братец… Если такие вороны сюда слетелись!
— С ними надо что-то делать! Надо что-то придумывать, Олег Палыч! Но такое, чтоб поверили! Чтоб раз и навсегда отказались!.. Или эти… которые керн подменили, уже придумали что? Тогда почему ничего не делают?..
Последние слова он говорил уже в спину Зимогору, поскольку тот бежал наискось через луг, вниз, к реке: там, на склоне, среди высокой стареющей травы, на фоне далёкого кедровника вроде бы замаячила человеческая фигура…