– Не понял.
– Что ж тут непонятного? Клуб ночной у нас тут на первом…
– Клуб?! – перебил я женщину. – А не слышно…
Действительно, в подъезде было на удивление тихо. А ведь на танцполе должно грохотать порядком. Видимо, звукоизоляция в клубе очень качественная.
– Ну, не слышно, а есть…
Женщина забыла про мусор и шаг за шагом проследовала со мной на второй этаж. В отличие от первого, здесь были все три двери. Одна покрыта старой потрескавшейся краской, две другие – дерматином из давних советских времен. Почтовые ящики, глазки, кнопки звонков – все естественно, не к чему придраться. Но если верить жительнице дома, то с улицы за эти двери не попасть. Почему?
– И на первом этаже, и на втором… На первом универмаг раньше был. А второй три года назад выкупать начали…
– Кто?
– Ну, кто там в клубе хозяин, я не знаю… Они нас к себе не приглашают, да мы бы и не пошли…
– А зачем вам эти буржуи? – подыграл я ей. – Наворовали денег, теперь вот жируют…
– Вот-вот!
– Значит, и второй этаж клубу принадлежит.
– Весь! – кивнула женщина и взяла меня под локоток, чтобы увлечь за собой на третий этаж.
Казалось, она боится, что дверь откроется и оттуда выскочит рогатый табакерочный черт!
– А двери почему оставили?
– Ну, не знаю. Там за дверьми все замуровано… А может, и не все… Я однажды слышала, как девушка кричала. Как будто резал ее кто-то…
Женщина открыла дверь в свою квартиру, позволила мне пройти. Свет включать не пришлось, поскольку лампы уже горели в прихожей и в гостиной. Хорошая квартира, с высокими потолками, но запущенная: потемневшие от времени обои, запах старой мебели и свежих клопов.
Хозяйка провела меня на кухню, часть которой занимал массивный резной буфет из цельного дерева, на котором возвышался старинный пузатый самовар.
– Свекор покойный из Германии привез, в сорок пятом еще, – заметив мое любопытство, пояснила она. – А самовар из родной деревни…
Женщина села, оперлась подбородком о кулак и мысленно провалилась в свое прошлое. Даже забыла о том, что посторонний в доме.
Я подошел к окну – захотелось вдруг открыть его, глянуть вниз: может, удастся рассмотреть, что происходит за окнами второго этажа. Но я вовремя осадил себя. Во-первых, женщина могла выставить меня за дверь, чтобы я больше не хозяйничал в ее доме. А во-вторых, ничего я не увижу. Тут веревка нужна, по которой бы я мог спуститься вниз. Но где ее взять? Да и куда мне с больной ногой?
– Значит, девушка, говорите, кричала? – спросил я.
– А-а! Что? – встрепенулась хозяйка.
Она смотрела на меня, как будто впервые видела.
– Капитан Петрович, из милиции, – с радушной улыбкой напомнил я.
– А-а, Варвара Даниловна… Да, да, из милиции… Я кажется, заснула, да?.. Вторые сутки не сплю.
– Чего?
– Да бессонница проклятая. Вчера ночью глаз не сомкнула.
– Девушка потому что кричала?
– Да нет, она давно уже не кричит…
– А раньше кричала как резаная?
– Что-то в этом роде.
– А может, душили ее?
– Ну, может быть, – пожала плечами женщина. – Я выглянула, слышу, крик оборвался, и дверь – хлоп!..
– А какая дверь могла хлопнуть?
– На втором этаже.
– Вот и я говорю, что на втором. Значит, открываются двери!
В голосе Варвары Даниловны звучала тихая тревога; так говорят обычно, когда рассказывают о чем-то противоестественном, испытывая при этом суеверный страх. Можно было думать, что кричала не просто девушка, а существо из потустороннего мира. Хотя, в принципе, не было ничего противоестественного в том, что клуб имел два этажа и выход на верхнем.
Одно непонятно, почему этим выходом пользовались чрезвычайно редко? Для того, чтобы не привлекать внимание жильцов? Но почему?
– И когда вы слышали этот крик? – спросил я, представив себе страшную, но реальную картину происшедшего.
Кричать могла Таня Зуйко. Ей угрожала смертельная опасность, и она с криком пыталась вырваться из апартаментов на втором этаже, но Шрам или Жерновой поймали ее, когда она уже открыла дверь, затащили обратно. Но потом все-таки вынесли ее на улицу, вперед ногами.
Марцев говорил, что, по предварительным опросам сотрудников клуба, ни Шрама, ни Жернового там никто не видел. Но можно ли было верить этому? Сейчас я был уверен, что нет. Слишком темные в «Эдельвейсе» ночи, слишком густая завеса секретности под крышей ГУВД.
Я ожидал, что Варвара Даниловна назовет мне дату, совпадающую с той, когда погиб Юрка Стеклов. Но женщина вспомнила, что слышала странный крик чуть ли не месяцем раньше. Но я все равно не охладел в своем желании проникнуть за дверь, за которой кричала девушка.
– Может, еще что-нибудь странное вспомните? – спросил я. – Может, еще что-то слышали. Или даже видели.
– А зачем это тебе? – настороженно спросила женщина.
– Ну, как же, может, кто-то со второго этажа и гадит!
– Да нет, там кто-то из мужиков гадит, а за дверью женщины…
– Почему вы так думаете, может, там и мужиков хватает?
– Не знаю, мужики обычно шумят, а эти тихо себя ведут.
– А крик?
– Так это ж единственный раз.
– И то, потому что дверь открылась… Звукоизоляция там хорошая, потому и не слышно ничего… Может, с балкона что-то видели? С вашего же балкона видны балконы второго этажа.
– Да, видны. Балконы как балконы. Только никого я там не видела…
– Что, и покурить никто не выходит?
– В том-то и дело, что нет… Если бы мужики там жили, они бы точно курили…
– Женщины сейчас больше, чем мужики, курят.
– Ну да, наверное. Время нынче такое… Но я правда никого не видела…
– А можно я выйду на балкон, гляну?
Варвара Даниловна посмотрела на меня сквозь прищур подозрения.
– А зачем тебе это?
– Ну, говорю же, изловить нужно того, кто у вас в подъезде гадит.
– Да нет, не то ты ищешь. Выпытываешь ты что-то, высматриваешь. А мне еще жить здесь. Мне, знаешь ли, неприятности не нужны… Давай-ка ты иди отсюда подобру-поздорову!.. Или убивать будешь? Я сейчас закричу!
Женщина набрала в рот воздуха, как будто действительно собиралась заорать во весь голос.
– Ну, нет, убивать я вас не буду, – сказал я, поднимаясь. – И кричать не надо. Ухожу я, ухожу.
Варвара Даниловна вздохнула с чувством облегчения, когда я переступил порог.