Это был форменный допрос, и Ролану это очень не нравилось. Он попал в эту тюрьму преднамеренно, и плохо, что Храпов его в этом подозревает.
– Так в СИЗО порядки правильные, там по мобильнику позвонить можно…
– Порядки правильные у нас, – поморщился начальник тюрьмы. – Поэтому мобильные телефоны запрещены. Переговоры с родными и близкими только в установленном порядке.
– Это я уже понял.
– Вот я и говорю, что слишком ты понятливый, Тихонов. И права не качаешь, и на работу вышел…
– Встал, так сказать, на путь исправления.
– Хорошо, если так. Но если что-то замыслил, лучше выбрось это из головы.
– Замыслил.
– Что?
– Да вот подумал, что смотрящим по камере неплохо бы стать. Льготы, поблажки, все такое…
– Нет у нас смотрящих.
– Ну, бригадиром.
– Значит, есть к чему стремиться.
– Есть, да только желания нет. Должность эта козлиная, а мне с козлами не по пути. Мужиком – пожалуйста, а козлом не буду.
Ролан действительно не хотел сотрудничать с администрацией, но сказал он об этом, чтобы не казаться ангелом, вставшим на путь исправления. Не хотел усугублять подозрения на свой счет. Слишком хорошо – это уже нехорошо.
– Я не понимаю, о чем ты? – Храпов сделал удивленные глаза.
– Вы же сами сравнили тюрьму с зоопарком. Есть волки, есть овцы, есть козлы…
Храпов поморщился – дескать, не надо разводить здесь антимонию. И вызвал конвойного, который отправил Ролана обратно в цех.
– Где тебя черт носит? – набросился на него смотрящий.
Оказалось, что в системе вибропресса сломался транспортер для подачи смеси в бункер, и бригада теперь работала в режиме ошпаренной кошки. Смесь приходилось подавать ведрами, а забава эта не из легких – к тому же она требовала дополнительных рабочих рук. Причем сам смотрящий стоял в сторонке и кричал, подгоняя рабочих.
Первым не выдержал Ван-Вовыч. До обеда оставалось совсем ничего, когда он вдруг схватился за сердце и, выронив из рук ведро с раствором, стал оседать на пол. Ролан подхватил его на руки, к нему присоединился Ашот; вдвоем они отнесли задыхающегося Ван-Вовыча в тюремный лазарет.
Электрик появился после обеда, осмотрел машину и сказал, что нужно снимать на перемотку сгоревший электромотор. А смеситель тем временем выдавал раствор, и его приходилось вычерпывать ведрами. Да еще мастер путался под ногами, мешая работать. Бункер загружался с опозданием. Как итог, к семи часам вечера план не был выполнен. Начальство не волновало, что рабочий механизм вышел из строя, бригадиру дали нагоняй, а он, в свою очередь, отыгрался на рабочих.
– Это все из-за тебя! – заорал Олег, надвигаясь на Ролана. – Где тебя черти носили?
– Я же сказал, что Храпов вызывал.
Но бригадира это не волновало. Он назначил Ролана козлом отпущения и собирался его наказать. Электрошокера у него под рукой не оказалось, но имелись увесистые кулаки, которые он и пустил в ход.
Олег ударил его в живот, но сделал это в момент выдоха. К тому же Ролан успел напрячь пресс.
От сильнейшего удара у него перемешались все внутренности, но вдвое он не сложился и на ногах удержался. Ничего бы не произошло, если бы экзекуция на этом и прекратилась. Но нет, смотрящий разошелся и снова нанес удар. На этот раз Ролан перехватил его руку, взял ее на рычаг и, прибавив к силе нападающего свой вес, протащил его мимо себя и резко дернул в направлении штабеля бордюрных камней. Олег врезался в них головой с такой силой, что потерял сознание.
Ролан испугался, что смотрящий сломал себе шею, но, к счастью, он всего лишь отправился в глубокий нокаут. И голова целая, и шейные позвонки не смещены, и пульс хорошо прощупывается.
«Санитары» не заставили себя долго ждать. Их было двое, и они с ходу набросились на Ролана. Надо было обхватить голову руками, чтобы закрыть ее от резиновых дубинок, но инстинкт самосохранения вдруг выбрал иной способ защиты. Одного вертухая Ролан швырнул через бедро, другого сбил с ног подсечкой.
– Ах ты, сука!
Первый поднявшийся с земли боец попал в «колесо», другого Ролана опрокинул «вертушкой».
Третьей попытки взять над ним верх не последовало, и вертухаи позорно ретировались. Васек даже не успел выразить свое сочувствие Ролану, когда они появились вновь и с подкреплением.
На этот раз Ролан поднял руки, давая понять, что сдается. На него должен был обрушиться град ударов, но вертухаи почему-то ограничились несколькими тычками по почкам; правда, затем последовал сильный удар по ногам, после которого Ролан упал на живот.
Ему скрутили руки за спиной, защелкнули на запястьях браслеты. Затем последовало несколько ударов по спине, для острастки, после чего сильные руки оторвали Ролана от грязного пола и повели в сторону тюремного здания.
Вели его в позе «ку», как смертника – корпус согнут в поясе, руки за спиной задраны высоко вверх, голова опущена. И не подчиниться нельзя, иначе очень сильно пострадают почки.
Вели его долго, и, оказавшись в тесной каморке карцера, он долго еще не мог разогнуться.
Здесь не было дощатых полов, стены – в специальной шершавой шубе, чтобы на них ничего нельзя было нарисовать. Грязные стены с темно-бурыми потеками, холодные и влажные на ощупь. Из мебели – пристегнутый к стене поло€к; он отпирался только на ночь, и тело держал только на цепях. На полу не было никакого столбика, на который мог бы опираться лежак и куда можно было худо-бедно присесть. Обрезок трубы торчал только в отхожем месте; в дырку диаметром с блюдце и предусматривалось справлять нужду, поскольку унитаза здесь не было. Батарея в четыре секции была теплой, но камеру она не протапливала, потому что в окне не было стекла. Решетка в два слоя, стекло выбито. Ролану пришлось снимать куртку, чтобы хоть как-то остановить утечку тепла. Он остался в одной майке, и тело мгновенно покрылось мурашками.
Первое время Тихонов сдержанно радовался тому, что вертухаи не отбили ему потроха. Удары по почкам были достаточно болезненными, но кровью он ходить не должен. Скоро усталость взяла свое, ноги стали подкашиваться; он сел на корточки, но, коснувшись спиной студеной стены, снова поднялся в полный рост.
Ужин подали поздно: кружка воды и четвертуха черствого хлеба из муки грубого помола. Отказываться от еды Ролан не стал. Не в том он сейчас положении, чтобы устраивать голодовку. Васек предупреждал, что в первые сутки в карцер может пожаловать «спецназ», чтобы выписать горчичников на весь срок пребывания. Возможно, таких планов пока нет, но если начать качать права, то они могут и появиться. Да и есть хотелось…
Дверь в камеру открылась только в одиннадцать часов ночи. Один контролер поставил Ролана в позу «ку» и вывел в коридор, другой отстегнул от стены полок.
Увы, лежак был голый, без матраса и одеяла. Ролану пришло сжаться в комок, чтобы хоть как-то согреться. И еще он постарался максимально расслабить тело, представляя, что в груди у него находится жаркая печка, через которую проходит, нагреваясь, кровь. Ему не раз приходилось бывать в карцере, и он знал, что рано или поздно этот кошмар закончится и он окажется в нормальной камере. И еще его согревала мысль, что бригадир получил достойный ответ. Может, Олег будет наказывать его при малейшей возможности, но лучше стоять в полный рост в холодном карцере, чем жить на коленях в теплой камере. К тому же завтра Ролану не нужно будет выходить на работу…