– Не говорил, – усмехнулся себе под нос Ролан.

Васек замолчал, с беспечным видом достал сигарету, закурил. Но надолго его не хватило. Похоже, язык у него чесался сам по себе – натура такая, непоседливая и болтливая. Но все равно ухо с ним нужно держать востро. Ролан давно уже усвоил правило: в неволе никому нельзя доверять и дружбу с кем-либо заводить нежелательно. Каждый сам за себя. Банально, но актуально.

– Были бы деньги, я бы вообще не работал, – сказал Васек. – Сидел бы сейчас в люксе и на кий не дул.

– Ну да, были бы у меня деньги, я бы вообще сюда не попал.

– Ты не понял. Люксы у нас здесь, в тюрьме, есть, – понизив голос, поведал парень.

– Интересно.

Ролан и сам понял, что речь идет не о многозвездных отелях, что остались на воле, но ему нужно было бросить Ваську прикормку, чтобы разговор не затух. Именно в тюремном люксе и мог сейчас находиться Корчаков. Напрямую о нем Тихонов спрашивать не хотел, но Васек, если ему не мешать, сам все расскажет. Если, конечно, знает.

– А ты думаешь, на какие шиши ремонт здесь делается? А мебель на что покупают?

Ролан усмехнулся. Васек смотрел на него, как герой Крамарова на ряженого таксиста, когда тот спросил, стоит памятник или сидит. Ну да, кто ж памятник посадит? И кто без денег ремонт сделает?

– Випы в помощь?

– Смотри, соображаешь.

– И много нужно, чтобы випом стать?

– А этого я не знаю. Но думаю, что много.

Ролану вдруг показалось, что Васек сейчас начнет рассказывать про своего друга-ученого с тремя классами образования. Выражение его лица наталкивало на такую мысль.

– А випов тоже много?

– Так я ж откуда знаю? Меня в номера не пускают. Денег у меня нет, и ориентация нормальная.

– При чем здесь ориентация?

– Да ходит тут слух, что самый главный вип – любитель по этой части. С голубком, говорят, в одной камере, то есть в люксе, живет…

– И козлятник здесь, и голубятник… Ты мне скажи: что нужно сделать, чтобы слинять отсюда?

– Сбежать хочешь? – встрепенулся Васек.

Что-то коварное промелькнуло в его взгляде. Едва заметно промелькнуло, как птица на фоне синего неба махнула черным крылом. Но Ролану хватило этого, чтобы все понять. Васек действительно провокатор, и разговор он этот затеял, чтобы сблизиться с ним, узнать о его планах на будущее. Ведь в деле у Ролана черным по белому написано – «склонен к побегу». И теперь за ним будет глаз да глаз.

– Да нет, хватит с меня. В другую тюрьму перевестись бы. А еще лучше в зону…

– Да я и сам бы слинял отсюда, если бы знал как, – с заметным разочарованием сказал Васек. – Да и петухи меня не напрягают. У нас насильно не опускают, начальство не велит. Так что насчет этого я спокоен; а то, что козлиные порядки, так это да, беда…

Ролан очень хотел знать, уж не Корчаков ли спонсирует ремонт в тюрьме, не он ли живет в содомском грехе, но нельзя спрашивать об этом Васька. Никто не должен догадываться, для чего Ролан стремился попасть в эту тюрьму.

Но Васька самого можно было провоцировать шкурными, а потому совсем не подозрительными вопросами, наталкивая на тему об элитных обитателях тюрьмы.

– Не то слово, – кивнул Ролан. – По мобильнику разговаривать нельзя…

– Почему нельзя? Можно, если есть мобильник.

– А у кого есть?

– Ни у кого. За мобильник у нас карцер полагается. И еще у нас все друг на друга стучат. Ну, не все, конечно, я, например, не из таких… Да и ты, я так понял, тоже… Но все равно, все всё видят, всё замечают.

– А у Олега мобильник есть?

– Нет, ему тоже нельзя. Никому нельзя.

– Даже випам?

– Ну, випам, я думаю, можно. У него даже Интернет есть, выделенная линия…

– У него?

– Так я про одного только знаю – ну, который с девочкой живет. С девочкой, у которой только одна косичка, – похабно ухмыльнулся Васек.

– Надеюсь, тебя к нему не водили? – поморщился Ролан.

– Даже не думай! – опасливо протянул парень.

– А откуда тогда такая информация?

– Так это, я в больничке недавно лежал, с мужиком одним разговаривал. У того випа стояк забился, так он прочищал…

Ролан вопросительно повел бровью.

– Ну, канализационный стояк! – поспешил объяснить Васек. – Лешка у нас за сантехника, по этой части спец… Он тогда даже наварился. Вип ему штуку на чай отстегнул.

– На водку. Сантехникам обычно на водку отстегивают.

– Не, у нас водку нельзя, – с сожалением вздохнул Васек. – За водку карцер. И УДО могут зарубить…

– Засада.

– Ну дык… А випу все можно – и виски, и девочку…

– Виски?

– Лешка говорил, что там у него целый бар. Камера примерно такая же по размерам, как у нас, а обстановка, что после евроремонта. Даже джакузи есть…

– Зло вокруг нас, – усмехнулся Ролан. – А это зло побеждает бабло.

– Кто бы сомневался… Только это, я тебе ничего не говорил. – Васек приложил к губам указательный палец.

– Заметано, – по-дружески подмигнул ему Ролан.

Хочешь не хочешь, а придется ему теперь делать вид, что Васек ему друг. Правильно говорят мудрецы – врага нужно держать поблизости от себя. И пудрить ему мозги. Дезинформацией.

Глава одиннадцатая

Возможно, Васек привирал, рассказывая о таинственной вип-персоне, но насчет каторжного труда он нисколько не преувеличивал. Смеситель рычал, хрипел и булькал, перемалывая вяжущую, смешанную с водой массу, но, как ни странно, этот звук казался Ролану песней – вроде тех, что фронтовая бригада исполняет перед измученными в боях солдатами. Хоть и небольшой, но отдых. Сейчас раствор замесится, транспортер переправит его в бункер вибропресса, и ему снова придется браться за лопату. Песок, щебень, цемент, вода… Песок, щебень, цемент, вода… И так с утра до самого вечера, причем в авральном режиме, потому что нужно спешить, иначе не выполнишь план. И если бы только лопатой орудовать, так еще и бордюрные камни нужно в штабеля укладывать, а потом еще и в машины загружать. И все с окриками «Быстрей! Быстрей!»…

Позавчера Ролан еще помнил, как добрался до постели, а вчера все было как в тумане: так вымотался, что в камеру возвращался на автопилоте.

Но все это с непривычки. Сегодня мышцы болят уже не так сильно, как вчера, и уже брезжит в глубине сознания надежда, что этот рабочий день когда-нибудь закончится. Завтра четверг, пятницу отстоять и субботу продержаться, а там и воскресенье наступит, можно будет отдохнуть от тяготы прошедших дней. А следующая рабочая неделя будет полегче первой, потому что выработается и начнет закрепляться привычка. Справляется же с работой краснолицый Ван-Вовыч, а у него и давление высокое, и сердце неважное, и пыхтит он от натуги как паровоз.