Не думал он, что эта женщина настолько же глупа, насколько хороша.
– А Тихонов у нас успел прославиться.
– Значит, вы все-таки сидели!
– Нет, я работаю в тюрьме. Заместитель начальника тюрьмы по режиму.
– Да ладно! – Женщина и обрадовалась, и испугалась одновременно. – А вы… Вы бы могли помочь мне со свиданием? Я бы в долгу не осталась.
– С удовольствием, но Тихонова у нас уже давно нет.
– Как нет?! – встрепенулась она. И, не в силах управлять машиной, съехала на обочину. – Его что, убили?
– Нет. Перевели в другую тюрьму. И давно уже, с месяц назад…
– А почему я этого не знаю?
– Ну, это не ко мне вопрос.
Вопрос этот хорошо было бы адресовать полковнику Храпову, уж очень интересные у него были отношения с Тихоновым. Сначала он рвался его перевоспитать, затем окружил такой заботой, что врагу не пожелаешь. Ходынский знал некоторые подробности об их взаимоотношениях, но, конечно же, не стал об этом говорить. Он не из тех людей, кто выносит сор из родной хаты.
– А к кому этот вопрос?
– К вашему мужу. Если у Тихонова была жена…
– Я его бывшая жена. И зовут меня Виолетта. У меня даже фамилия его осталась. Хотите, паспорт покажу?
– Зачем? Какая вам разница, верю я вам или нет? Тихонова у нас нет, и я вам ничем не могу…
– Что ж, придется в Москву возвращаться.
– А вы разве из Москвы? У вас же номера не московские.
– Номера черноземские, просто я в Москве сейчас, по делам. Бизнес у меня небольшой, ресторанный. Ресторан думаю в Москве открыть. А может, где-нибудь в Подмосковье. Кстати, сейчас обед; может, покажете, где у вас тут самый лучший ресторан, а я посмотрю, что там да как. Хоть перед собой оправдаюсь, что не зря сюда съездила…
– Лучший ресторан? – задумался Ходынский. Увы, но в этих вопросах он не разбирался; ресторан для него – тема из чужой красивой жизни. – Да у нас все лучшие… Метров через сто ресторан будет.
– Да? Тогда поехали.
Виолетта с удивлением, казалось, посмотрела на стрелку спидометра, которая показывала «ноль». Ехать надо, а она стоит.
– Я, наверное, домой пойду? – Ходынский взялся за ручку двери.
– А как же я? В ресторане, без мужчины? Я, между прочим, порядочная женщина…
– Да, но и я порядочный мужчина. И как порядочный мужчина, должен заплатить за даму. Но у меня при себе нет денег, за ними надо идти домой, а там жена…
– Ничего страшного. Расходы оплатит моя фирма, по графе «маркетинговые исследования». И за меня оплатит, и за вас… Вы же не оставите меня одну?
В маленьком ресторане с мягким, неназойливым освещением играла спокойная музыка, по залу бесплотной тенью сновал официант в клетчатой жилетке и фартуке чуть ли не до самого пола.
– Неплохо, неплохо, – осматриваясь по сторонам, сказала Виолетта.
Она показала на столик в дальнем затемненном углу, там они и обосновались.
– Кресла какие удобные! И мягкие… Хорошо, очень хорошо.
Официант подал ей меню, ему – винную карту и удалился так же беззвучно, как подошел. Виолетта заказала грибной жюльен, телячий язык в огуречном соусе, сырный суп, форель в сливочно-икорном соусе, котлету из филе кролика и над всем этим водрузила флаг в виде бутылки «Абсолюта».
– Терпеть не могу водку, – сказала она. – Она такая горькая. Но как это ни странно, ничего другого не пью. От шампанского у меня начинает болеть голова, от вина тяжелеет живот, коньяк выключает мысли, а после водки на душе легко и свободно. И утром хорошо себя чувствуешь… Кстати, мне нужно будет снять номер в гостинице, не поеду же я пьяная в Москву. Ну, гостиница – это не проблема, я видела одну, на въезде в город… Вы отвезете меня туда?
Официант подал водку, откупорил бутылку, разлил по рюмкам, пожелал приятного вечера и удалился.
– Еще не вечер, а он про вечер говорит, – заметил Ходынский.
– В хорошей компании время летит быстро, – выразительно улыбнулась Виолетта. – Не заметим, как вечер наступит…
Если красотка уже сейчас ищет приключений, на трезвую голову, то что будет, когда она опьянеет? Он отвезет ее в гостиницу, поможет снять номер, она пригласит его к себе, и они окажутся в одной постели… Она такая красивая, что перед ней просто невозможно устоять. Лучше лежать. Вместе с ней.
Даже под горячую и сытную закуску водка очень быстро ударила в голову.
– Мне кажется, что ты не очень переживаешь из-за своего Тихонова? – заметил он уже после того, как они перешли на «ты».
– Так я же бывшая жена… Знал бы ты, сколько у меня было мужчин после него!
– Сколько?
– Потом посчитаю. Ты же хочешь, чтобы я на тебе остановилась?
– Э-э… Ну, я много чего хочу…
– Хотеть не вредно. Желание стимулирует жизненные процессы в организме. Когда ничего не хочешь, тогда ничего и не делаешь. И хорошо, если волшебную щуку в проруби поймаешь. А если нет?
– В проруби?.. В прорубь Ролан твой ушел…
– Как в прорубь? Ты же сказал, что Ролан ушел на этап, – удивленно посмотрела на него женщина. – Месяц назад. Месяц назад июнь был. Какая в июне прорубь?
– Деревянная. Они дырку в вагоне прорубили, через нее и сбежали.
– Кто сбежал? Ролан?
– Да, информация была, что и он сбежал. И еще на часового напал, автомат у него отобрал…
– А чего ты молчал? Почему сразу не сказал? – разволновалась Виолетта.
– Ну, как-то к слову не пришлось…
– Если он сбежал, может, ко мне домой прибежал? В Черноземск? Я здесь, а он там…
– Я вообще удивляюсь, почему ты об этом не знаешь. Тебе должны были сообщить. И дом твой должны были проверить…
– Так я же бывшая его жена. Бывшая!
– А может, его уже взяли, просто нам не сообщили… Хотя, если бы взяли, Храпов бы знал, – вслух подумал Ходынский.
– Кто такой Храпов?
– Начальник тюрьмы. У них очень сложные отношения.
– Почему?
Ходынский ответил не сразу; сначала он выпил, закурил и только затем, подозрительно глянув на Виолетту, сказал:
– Там целая история. Я подробностей не знаю, но какая-то женщина замешана… Может, это ты в ней замешана, я не знаю. Я так понял, что Тихонов человека убил – ну, в тюрьме у нас. Из-за этой женщины.
– Впервые слышу.
– Значит, это не ты… Хотя кто его знает… Может, ты и есть та женщина? Может, нарочно меня сюда заманила, чтобы узнать, выпытать…
Действительно, история с Тихоновым темная, и женщина, с которой он сейчас выпивал, может, вовсе не так безобидна, как казалось сначала. Но ему все равно. Тихонов – это чужая головная боль, и все, что с ним связано, уже никого не волнует.