– Ты ужинал? – спросила она. – Судя по твоему виду, хорошая еда тебе не помешает.
– Нет. И Эдди тоже. Его бы следовало привести сюда и покормить. Передай ему, что я пока останусь здесь.
Он говорил отрывистыми, четкими фразами, словно берег слова или энергию.
– Я позабочусь об ужине для тебя и Эдди, – пообещала она, поднимаясь. – Хочешь еще выпить?
– Нет, – покачал он головой, – я лучше стреляю, когда трезв.
– А мне кажется, что для тебя это никогда не имело значения.
Дафф много лет был скорее пьян, чем трезв. И все же его пуля с убийственной точностью всегда находила цель.
– Скажем так, что с Уоллингеймом лучше не рисковать. Он не играет по правилам.
– Да он и такого слова не знает!
– Согласен. Честно говоря, пока тебя нет, я с удовольствием бы вздремнул немного. В последнее время я почти не спал.
– Ложись на кровать. Там удобнее, и нечего хмуриться. Я не возражаю против дорожной пыли. На что же тогда слуги?
– Уверена?
Дафф был неизменно учтив, даже в не совсем трезвом состоянии.
– Конечно. Ложись скорее. Я позабочусь о твоем Эдди и вернусь с ужином для тебя.
– Дай мне знать, когда Уоллингейм приедет.
– Обязательно, А теперь спи.
Он выглядел усталым. Правда, в последний раз она видела его четыре года назад. Может, дело не только в утомительной поездке в Лондон. Может, война сыграла свою мрачную роль.
Два часа спустя дюжий лакей пришел в комнату Абби с сообщением, которого дожидался Дафф. Приехал Уоллингейм.
– Он не пробыл здесь и пяти минут, а уже поссорился с банкометом за десятым столом, – озабоченно добавил лакей. – Может, вышвырнуть его за дверь, мисс Абби?
Дафф взвился со стула как ошпаренный.
– Я сам позабочусь о нем, – резко бросил он. – Пусть Эдди принесет футляр с пистолетами в сад.
Абби поспешно положила руку ему на плечо.
– Ты мог бы отложить это на день-другой, – посоветовала она.
Маркиз поел и отдохнул, но никто не спутал бы его с тем человеком, который четыре года назад отправился на Пиренеи.
– Совершенно ни к чему драться с Уоллингеймом именно сегодня.
– Со мной все в порядке, Абби, – с улыбкой заверил Дафф, наклонившись и целуя ее розовую щечку. – И ты не хуже меня знаешь, что это следовало бы сделать много лет назад.
– Тут я не стану спорить. Но хотела бы видеть тебя не таким усталым, когда ты встретишься с ним.
– О, для того чтобы прицелиться, много сил не нужно. Не говоря уже о том, что достаточно притронуться к курку моего пистолета, как пуля летит в мишень. Так что все проще простого.
– Рада слышать это, – грациозно кивнула она, хотя прекрасно понимала, что дело может плохо кончиться для обоих мужчин. Уоллингейм предпочитал обходиться без дуэлей, когда можно было действовать другими средствами, однако несколько раз дрался с противниками… когда те считались достаточно слабыми. Он попал молодому Аддингтону с двадцати шагов прямо в сердце, а сам не получил и царапины.
– Когда все будет копчено, мы с тобой выпьем по бокалу шампанского, – как ни в чем не бывало объявил Дафф.
– Это обещание? – пробормотала Абби, не в силах сдержать дрожь в голосе.
Дафф улыбнулся, притянул се к себе и поцеловал, совсем как раньше.
– Так лучше? – поддразнил он, надеясь унять ее страхи. – А теперь не волнуйся. – Он отпустил ее, элегантно поклонился, и снова заверил: – Не успеешь оглянуться, как я вернусь пить шампанское.
Но едва он вышел, Абби подозвала лакея и стала поспешно отдавать приказания.
– Я хочу, чтобы все прошло гладко. Надеюсь, ты понял, – сказала она наконец.
– Да, мисс Абби. Не волнуйтесь. Мы знаем, что делать.
Дафф подошел к комнате, где играл Уоллингейм, и несколько секунд постоял в дверях, обозревая развернувшуюся перед ним сцену. Оказалось, что здесь почти все ему знакомы. В толпе мелькали богатые торговцы, которые могли позволить себе играть по-крупному, провинциальные дворяне, решившие попытать удачи, но остальные были людьми его круга.
Дафф поспешно спрятал в карман сюртука перчатки, взятые из седельных сумок, наскоро коснулся их, словно желая убедиться, что все на месте, и стал медленно прокладывать себе путь сквозь толпу к столику, за которым играл Уоллингейм.
Тот заметил Даффа еще до того, как он приблизился, и с деланной небрежностью отложил карты. Партнерам Уоллингейма не пришлось долго искать причину его поступка: стоило только увидеть мрачное лицо Даффа. Неловкое молчание, повисшее над десятым столом, постепенно окутало всю комнату. К тому времени как Дафф наконец остановился рядом с Уоллингеймом, можно было бы услышать, как муха пролетит.
– Где она? – спросил Дафф абсолютно спокойным голосом, противоречившим жесткому холодному взгляду.
– Не знаю.
– Лгун!
Слово острием кинжала вонзилось в Уоллингейма. Но тот вовсе не собирался сознательно рисковать своей жизнью.
– Возможно, – бросил он, наклонив голову. – Но только не в этом случае. Я понятия не имею, где эта потаскуха.
– Я мог бы выбить из тебя правду. Уоллингейм ощерился в неприятной ухмылке.
– Сомневаюсь. Для этого у вас больше нет ни веса, ни власти. Если хотите, чтобы я сказал, будто сожалею о бегстве суки, не стану упрямиться и повторю все, о чем ни попросите, побольше ничем не могу вам помочь. Черт возьми, она уж точно не сбежала ко мне.
Он совершенно не собирался проливать кровь ни сегодня, ни вообще, тем более из-за женщины, и поэтому был готов на все, чтобы ублаготворить Даффа.
Но тот и не думал успокаиваться. Если Аннабел пропала, значит, тут наверняка замешан Уоллингейм, как бы он это ни отрицал.
– Я назвал тебя проклятым чертовым лжецом, – сказал Дафф так мягко, что остальные сидевшие за столом напрягли слух, чтобы лучше слышать. Вынув перчатки, он ударил Уоллингейма по лицу.
Красный рубец выступил на щеке Уоллингейма, но он не пошевелился.
– Я не стану драться с вами из-за этой шлюхи.
– В таком случае ты лжец и трус! – воскликнул Дафф, словно провоцируя его на дуэль. – Вставай, жалкое ничтожество!
Он снова ударил Уоллингейма, на этот раз сильнее.
Тот в бешенстве вскочил, доведенный до той грани, за которой забывалось даже его чувство самосохранения.
– Ты уже труп, Дарли! – прорычал он. – И я для пущего эффекта поимею суку на твоей могиле!