— Их видели вчера, Бо, — спокойно ответил Синджин, примеряя шейный платок перед трюмо в своей комнате. Пимса он отпустил. — И Таттерсаль придержит их для нас, даже если мы опоздаем. — Он улыбнулся своему беспокойному девятилетнему сыну. Мальчик был его точной копией в этом возрасте. Затем добавил успокаивающе:
— Но мы Не опоздаем.
Его сын улыбнулся, ободренный тем, что Таттерсаль не продаст большого ирландского скакуна до их приезда.
— Сегодня я поеду верхом на Мамелуке. Джед сказал, что можно. — Он переминался с ноги на ногу, стараясь быть терпеливым, пока его отец тратил, по мнению Бо, чрезмерно много времени на одевание.
— А что скажет Мамелуке по этому поводу? — пошутил Синджин.
— Я ему нравлюсь, папа. Я каждое утро кормлю его морковью, и он помнит меня.
— Возьми для него несколько кусков сахара, — сказал Синджин, указывая на шелфидский тайник на бюро рядом с дверью. У него всегда было немного сахара с собой, когда он шел к лошадям. — Мамелуке особенно любит сахар.
Проследив в зеркале полет сына за сахаром, Синджин улыбнулся.
— В таком случае, — с иронией ответил он, ставя на место последнюю петлю с натренированным мастерством, — я потратил слишком много времени на этот платок.
— Я не буду так угождать женщинам, когда вырасту, папа, — заверил Бо, подставляя стул, чтобы достать до верха бюро, — и тогда мне не придется столько беспокоиться о галстуке и всяком таком. Саар говорит, что на этих женщин нельзя положиться в бою. Кроме бабушки и тети Вив, конечно. Саар говорит: «Только к женщинам в семье надо относиться со всяческим уважением».
Синджин улыбнулся над типично мальчишеским неинтересом сына к женскому полу.
— Хотя совет Саара замечательный, иногда встречаются друзья-женщины, с которыми нельзя быть грубым. Саар, несомненно, объяснит тебе это когда-нибудь… — Надевая голубой элегантный пиджак, он добавил:
— Советы Саара относительно лошадей также хороши. Слушайся его, и ты станешь настоящим мужчиной.
— Саар говорит, что я уже настоящий мужчина, — гордо ответил Бо, стоя навытяжку, как, по словам конюха-бедуина, стоят воины перед лицом врага [4] .
Синджин улыбнулся, в его глазах блеснула гордость. Его сын, к которому он когда-то ничего не испытывал, рос настоящим мужчиной. Благодаря Саару, Бо уже ездил верхом, как степной кочевник. Мать Синджина позаботилась об учителях для его сына, а семья Дэмиена предложила общество двоюродных братьев и товарищей по играм; Бо любили все, но больше всех — Синджин, публично признавший его в том возрасте, когда обычно этого не делают. И хотя Бо не мог официально унаследовать герцогский титул Синджина, он уже был наследником его богатств.
— Ну, мы готовы? — спросил Синджин, одетый в голубое и светло-коричневое, с безукоризненно начищенными ботинками и белейшей рубашке. Волосы заплетены в аккуратную косичку камердинером утром.
— Я готов с семи часов, папа, то есть с тех пор, как ты пришел, по словам Стили. Она видела тебя из окна детской.
Неудобно. Его старая няня все еще следила за ним.
— Она помолилась за мою душу? — спросил он с усмешкой.
— Непременно, папа. — Лицо Бо осветилось испытующей улыбкой. — Стили говорит, что она должна жить, потому что кто-то должен молиться о твоей рас.., распущенности, — с трудом выговорил он незнакомое слово, — и за всех твоих шлюх. Что такое шлюха, папа? Саар не хочет мне говорить.
— Ну, и не следует, — сказал Синджин, стараясь подавить смех. — Когда ты подрастешь, я объясню.
— Саар говорит, что бог Стили не понимает мужчин.
— Возможно, аллах, действительно, смотрит на некоторые аспекты.., э.., жизни немного по-другому, чем Стили, — мягко согласился Синджин, хотя регулярные молитвы Стили активно действовали, по крайней мере, последние десять лет, вытаскивая его из лап дьявола, за что он был ей глубоко признателен, игриво подумал Синджин. — Теперь пойдем узнаем, что там с ирландским скакуном, — добавил он, переводя разговор в более безобидное русло.
* * *
Дни Синджина проходили быстрой чередой, потому что лондонский сезон предлагал увеселения и развлечения в неограниченном количестве. Он отказался идти к Алмаксу и вежливо улыбаться толпам жеманных мисс, привезенных в город на показ, но он отдавал долг вежливости, посещая небольшие приемы у многочисленных дочерей, племянниц и сестер его друзей. Не стоит и говорить, что он пользовался огромным спросом, как лучший приз на брачном аукционе в течение последних десяти лет.
Кассандра была с ним почти каждую ночь, потому что его распутной душе нравился особенный вид женской хватки, но он не был ей верен, так же как и она.
Они были созданы для удовольствий, увлекались необычным, развлекались переменами, забавлялись разнообразием в их любимом спорте — сексе.
— Скажи мне, что ты нашел в Джейн Бентвин, — говорила Кассандра, медленно проводя пальцем по груди Синджина однажды ночью или, скорее утром, потому что бал леди Вентворт продолжался до трех.
— Если ты скажешь мне, что делает Вили Ченовит, чтобы позабавить тебя, потому что мне сказали, что у него кроличьи повадки.
— — И кто тебе сказал это?
— Салли Стенли, — сказал он с усмешкой.
— Может быть, Салли не знает, как должным об разом очаровать Вили. — В голубых глазах Кассандры, смотрящих на Синджина, был многозначительный намек. — А ты все еще не объяснил особой привлекательности Джейн Бентвин.
— Джентльмен не обсуждает особенности, дорогая, ты знаешь это.
— Тебе следует когда-нибудь написать мемуары.
— Следует? Следует ли? С какой целью, скажи, ради Бога?
— Для развлечения публики.
Его ресницы опустились еще немного, прикрывая спокойную голубизну.
— Почему бы мне, — мягко сказал он, — не оставить это занятие для куртизанок этого века?
— Ты хочешь сказать, что я куртизанка? — В голосе Кассандры не было обиды; женщина с практическим умом, она понимала, что ярлыки были некоторым следствием титулов и богатства. Королева могла быть шлюхой, но сначала она была королевой.
— Вовсе нет. Ты, я полагаю, верная жена герцога Бачена.
— Ты абсолютно вежлив, дорогой. — Она потянулась вверх, чтобы поцеловать его. — Теперь, если бы эта вежливость могла распространиться на одну дополнительную услугу… — замурлыкала она.
— Тебе недостаточно услужили сегодня ночью? — пробормотал насмешливо Синджин.
— Ты, как пагубная привычка, дорогой. Ублажи меня…
— Если ты ублажишь меня взамен.
— Скажи мне.