— Мы не забыли.
— Ты звонил в больницу?
— Да.
— Уайатт пришел в себя?
— Умер два часа назад.
Я сказала Конклину, что скоро приеду, и тут же позвонила Синди. Безрезультатно. Я захлопнула телефон и швырнула его на кухонный стол — чтобы не выбросить в окно. Микроволновка тренькнула, давая знать, что обед готов.
— Вы меня с ума сведете! — прокричала я таймеру.
К черту всё! Бренди на столе и обед в микроволновке так и остались нетронутыми. Я торопливо оделась, накинула плечевую кобуру и натянула блейзер. Потом позвонила Синди, рассказала о случившемся, выбежала из квартиры и через пару минут уже ехала по Таунсенд-стрит.
Припарковав машину возле Блейкли-Армс, я уже знала, что скажу подруге. Хватит болтовни. Все. В этом доме она больше не останется. Поживет у меня, пока не найдет место побезопаснее.
Синди ожидала меня у входа в Блейкли-Армс. Ветер трепал ее блондинистые волосы, помада выглядела какой-то пожеванной.
— Боже… Снова? Неужели это случилось снова?
Мы вошли в фойе.
— Послушай, Синди, — сказала я, — неужели ни у кого из жильцов нет никаких предположений? Ты ведь живешь в этом проклятом доме. Неужели никто никого не подозревает? В таких случаях всегда ходят какие-то слухи, в чью-то сторону кивают, на кого-то указывают пальцем. Ты что-нибудь слышала?
— Единственное, что я слышала, это как у людей рвутся нервы.
Мы вместе поднялись на лифте, и через минуту я снова стояла в устланном ковром коридоре, у дверей квартиры, охранявшейся полицейским в форме.
Конклин кивнул Синди и представил меня Эйдену Блаустайну, высокому парню лет двадцати двух, одетому во все черное — черные рваные джинсы, черную футболку «Мист», черную жилетку и черную кожаную куртку из лоскутков. Черные волосы — длинные спереди и короткие сзади — падали на испуганные карие глаза.
— Мистер Блаустайн, пострадавший, — сказал Конклин.
Не успела я сказать и слово, как меня опередила подруга:
— Синди Томас, из «Кроникл». Пожалуйста, назовите вашу фамилию по буквам.
Я облегченно вздохнула — парень был цел и невредим, хотя и явно перепуган до полусмерти.
— Можете рассказать, что произошло?
Блаустайн всплеснул руками.
— Откуда мне знать! Около пяти вышел из квартиры — купить пива. Наткнулся на знакомую девчонку. Завернули с ней в одно местечко, перекусить. А когда вернулся, здесь все уже было расколочено!
Конклин толкнул дверь в однокомнатную квартиру. Я вошла первой. Следом просочилась Синди.
— Держись поближе…
— И ничего не трогай, — закончила она за меня.
Квартирка походила на магазинчик электроники, в котором порезвился угостившийся крэком носорог. Я прошлась взглядом по руинам. Настольный компьютер, три монитора, стереосистема, плазменный телевизор с диагональю сорок два дюйма — все разбито. Не украдено — разгромлено! Частично пострадал и стол — очевидно, сопутствующий ущерб.
— Черт, я столько лет откладывал деньжата, чтобы все это купить, — пожаловался Блаустайн. — Собирал самое лучшее, именно то, что хотел.
— Чем вы занимаетесь? — поинтересовалась Синди.
— Разрабатываю веб-сайты и компьютерные игры. Вся эта техника обошлась мне тысяч в двадцать пять.
— Мистер Блаустайн, выходя из квартиры, вы оставили дверь открытой? — спросила я.
— Я никогда не оставляю дверь открытой.
— Выходя из квартиры, мистер Блаустайн оставил включенной музыку, — заметил Рич сухим, официальным тоном, даже не глядя на меня.
— Вам кто-нибудь жаловался на музыку? — спросила я.
— Сегодня?
— Вообще.
— Звонил один парень, — пожал плечами Блаустайн. — Выражал недовольство.
— И кто же?
— Вы имеете в виду, знаю ли я, как его зовут? Нет, он не представлялся. Начал с того, что предупредил, мол, не выключишь это дерьмо, тебе конец. Это в первый раз. С тех пор так и продолжается. Звонит по нескольку раз в неделю. И все время одно и то же: проклинает меня, проклинает моих детей…
— У вас есть дети? — недоверчиво спросила я.
— Нет. Он проклинает моих будущих детей.
— Хорошо. И как вы реагировали?
— Я? Можете не сомневаться. Я и сам знаю такие выражения, какие этому придурку и не снились. Имейте в виду, могу запросто опознать его по голосу. Такой уж у меня слух, а уши — хоть у Ллойда застраховывай. Но я его не знаю, хотя знаю всех, кто здесь живет. Даже ее. — Блаустайн кивком указал на Синди. — Третий этаж, верно?
— И вы хотите сказать, что никто из жильцов не жаловался на вашу музыку?
— Никто не жаловался. Во-первых, потому, что я работаю только днем, во-вторых, потому, что музыку разрешено слушать до одиннадцати вечера; и, в-третьих, потому, что я не включаю ее громко.
Я вздохнула, сняла с ремня сотовый и вызвала бригаду экспертов-криминалистов.
— Вам есть у кого провести сегодняшнюю ночь? — спросил Конклин у Блаустайна.
— Может быть.
— В любом случае здесь вам оставаться нельзя. Ваша квартира — место преступления.
Блаустайн оглядел разгромленное помещение, произвел, очевидно, грубый подсчет убытков и погрустнел.
— Я бы здесь не остался, даже если бы вы мне заплатили.
Спускаясь в лифте, мы втроем попытались установить связи.
— Собаки, пианино, бегущая дорожка… — начал Рич.
— Студия веб-мастера, — добавила Синди.
— И там и здесь — шум, — подытожила я.
— Да, — согласился Рич. — Кто бы ни был этот маньяк, ясно одно: шум пробуждает в нем зверя.
— Извини, Рич, что накричала на тебя сегодня. Не самый лучший день.
— Проехали, Линдси. Вот закроем это дельце, и сразу полегчает.
Дверь кабины открылась, и мы вышли в фойе, где столпилось человек двести перепуганных жильцов. Все стояли, никто не садился.
Синди, достав из кармана блокнот, попыталась пробиться к председателю жилсовета. На помощь ей пришел Конклин. Я пристроилась за ним. Втроем нам удалось достичь стойки дежурного.
— Тихо! — крикнул кто-то, и когда шум стих, я подняла руку.
— Меня зовут сержант Боксер. В последнее время, как вам известно, случилось несколько серьезных инцидентов…
Я сделала паузу, пережидая взрыв возмущенных голосов насчет бездействия полиции, потом продолжила. Сказала, что мы еще раз поговорим с каждым и что никому не разрешается покидать здание без разрешения.