Он ощущал биение своего сердца — медленное, четкое, уверенное. Медленное, четкое, уверенное.
И нажал на спусковой крючок. И услышал резкий звук выстрела, громко разнесшийся в ночном воздухе.
Мгновение спустя он нажал на спуск винтовки второй раз.
Потом третий и четвертый.
Этого должно вполне хватить.
Дело сделано, и ему нужно уносить ноги.
Но прежде нужно выяснить, кого он ухлопал, и, может быть, сделать несколько снимков на память.
Мы с Сэмпсоном наблюдали, как Мясник приблизился к машине. Он ловко двигался, но все же не так незаметно, как ему казалось. Он быстро подошел к машине и низко пригнулся, готовясь выстрелить, если встретит сопротивление.
Еще немного — и он убедится, что стрелял в кучу свернутого шмотья и подушек, подобранных на местном рынке. А мы с Сэмпсоном сидели в рощице в тридцати ярдах от машины, которую он только что обстрелял. Ну и кто лучше умеет играть в такие игры? Мясник или мы?
— Твой выход, Алекс, прямо сейчас, — прошептал Сэмпсон, едва шевеля губами.
— Не убивай его, Джон, — сказал я, прикоснувшись к его руке. — Если не возникнет такой необходимости. Просто положи его.
— Твой выход, — повторил Сэмпсон.
И тут все закрутилось в бешеном водовороте.
Внезапно Мясник резко обернулся — но не в нашу сторону! В противоположную!
Что еще там стряслось?!
Салливан стоял лицом к густым зарослям к востоку от нас. На нас он не обращал никакого внимания — видимо, еще не заметил.
Он быстро выстрелил два раза — и я услышал, как кто-то вскрикнул.
В темноте мелькнул какой-то человек, потом он упал на землю. А затем из леса к северу от нас выскочили еще пятеро. И рванули вперед. Все были вооружены — пистолеты, короткоствольные автоматы, один «узи» — это я успел разглядеть.
Кто это такие?
Словно отвечая на этот вопрос, один из них выкрикнул:
— ФБР! Бросай оружие! ФБР!
Нет, ребята, нас не проведешь!
— Мафия! — сказал я Сэмпсону.
— Уверен?
— Точно!
Раздались выстрелы. Все палили друг в друга, как будто мы на улице Багдада, а не в сельском районе Массачусетса.
Бойцы мафии, если это действительно были они, стреляли и в нас. Мы с Сэмпсоном отвечали им тем же. Стрелял и Мясник.
Я попал в парня в длинном кожаном плаще, обладателя «узи».
Его развернуло, и он упал в грязь, но тут же поднял свой автомат, готовый снова открыть огонь. Вторая пуля угодила ему прямо в грудь, и он упал навзничь. Но это стрелял не я. Может, Сэмпсон?
Или это Салливан его уложил?
Темнота мешала всем. Вокруг свистели пули, куски свинца врезались в деревья и рикошетили от камней. Царил полный хаос. Все словно сошли с ума, волосы вставали дыбом, но никакая смерть уже была не страшна.
Головорезы попытались рассредоточиться. Для нас это было очень опасно.
Салливан рванул влево, укрываясь за деревьями.
Мы с Сэмпсоном тоже старались спрятаться за тощими зарослями вечнозеленых кустов.
Я опасался, что мы можем здесь погибнуть. Слишком много стрельб на слишком маленьком участке. Он превратился в зону смертельной опасности.
Один из киллеров уже опустошил автомат. Я, правда, не был до конца уверен, что он попал в Мясника.
Точно, промазал, так как Салливан выскочил из-за укрытия и застрелил его, когда тот пытался скрыться в лесу. Головорез вскрикнул и замолк. Кажется, уже трое бойцов были убиты. Сэмпсона и меня не зацепило, ни единой царапины.
А что дальше? Кто сделает следующий шаг? Салливан? Джон? Или я?
И тут произошло непредсказуемое: я услышал мальчишеский голос. Тоненький голосок выкрикивал:
— Папа! Папа! Ты где, папа?
Я пристально вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть дом на холме. И увидел двоих мальчиков Салливана — они сбегали с крыльца. Оба были в пижамах и босиком.
— Назад! — заорал им Салливан. — Назад в дом, оба! В дом!
А затем из дверей выскочила Кэтлин Салливан в купальном халате, пытаясь удержать младшего — ей удалось подхватить его на руки. Она дико кричала, требуя, чтобы старшие вернулись.
А между тем стрельба продолжалась, выстрелы звучали отовсюду, эхом отдаваясь в ночи. Яркие вспышки освещали деревья, камни и неподвижные тела на траве.
Салливан уже задыхался от крика:
— Назад, в дом! Назад! Кэтлин, уведи их в дом!
Мальчики не слушали — они бежали через лужайку к нему.
Один из нападавших повернул свой ствол в сторону бегущих. Я выстрелил и попал ему в шею. Он крутанулся на месте, упал и больше не встал. У меня мелькнула мысль: «А я ведь только что спас мальчишек Салливана». И что это означает? Что мы квиты — за тот раз, когда он явился ко мне в дом и никого не тронул? А теперь мне следует застрелить Кэтлин Салливан в качестве возмездия за смерть Марии?
Все смешалось у меня в голове, я уже ничего не соображал, укрываясь от пуль на лужайке, испятнанной кровью.
Еще один боевик, двигаясь зигзагами, устремился под защиту леса. И нырнул головой прямо в заросли. На открытом месте остался последний. Они с Салливаном вдруг одновременно поднялись и выстрелили друг в друга. Боевик дернулся и упал. Из раны на лице брызнула кровь. Салливан повернулся к нам.
Патовое положение — на пару секунд.
Тут до меня дошло, что машина Сэмпсона больше не прикрывает меня от Салливана. Его мальчики наконец остановились. Кэтлин Салливан обнимала их за плечи. Старший стоял рядом с ней в позе защитника, очень напоминая сейчас своего отца. Оставалось только молиться, чтобы он не вмешался в эту кровавую бойню.
— Я — Алекс Кросс, — сказал я Салливану. — Ты однажды приходил ко мне домой. А потом ты убил мою жену. В девятьсот девяносто третьем. В Вашингтоне.
— Я знаю, кто ты такой, — ответил Салливан. — Я не убивал твою жену. Я помню всех, кого я убил.
И Мясник опрометью бросился к лесу. Я прицелился ему в спину — она виднелась четким прямоугольником, — но не нажал на спуск. Не мог я этого сделать.
Нет, только не в спину. И не на глазах у его жены и детей, ни при каких обстоятельствах.
— Папа! — выкрикнул один из мальчишек, когда мы с Сэмпсоном ринулись за киллером. — Беги! Беги!
— Он же убийца, Алекс, — бросил мне на ходу Сэмпсон, пересекая неровный лужок, заросший высокой травой, заваленный камнями и изуродованный выпирающими из земли корнями деревьев. — Надо его положить. Сам знаешь, надо. И нечего жалеть это дьявольское отродье.