— Что ты здесь делаешь? — довольно невежливо спросила Александра, вспомнив их последнее прощание. Тогда Райли вовремя ее остановил: она чуть было не стянула с него брюки. Она чувствовала, что он ее рассматривает, но за темными очками не видела его глаз. С досады она шлепнула себя по ноге шляпой, и еще несколько сухих цветочков упали в траву.
— Я крестный отец, — сказал он тоном Марлона Брандо. Сэм не удержался и хихикнул.
— Так ведь ты же отказался!
— Сначала отказался, — сухо подтвердил он, — а потом дал себя уговорить.
Значит, Пэм и Джеф набрались-таки наглости и упросили Райли.
— Мне никто не сказал, что ты передумал.
— Ты чем-то недовольна, Александра? Тем, что мы станем крестными? — Ей показалось, что его взгляд остановился на ее шляпе, с которой то и дело отваливались цветочки. — Надо поторопиться. Цветочки падают через каждые тридцать секунд.
Александра посмотрела на шляпу — украшения уже почти не было.
— Ах, как смешно.
Райли улыбнулся, а Александра, все больше раздражаясь, шагнула к нему и сорвала с него очки. И хотя его синие глаза оказались совсем близко, она не увидела в них ничего, кроме мальчишеского озорства.
— Тебе не нравятся темные очки, Александра?
— Это невежливо — оставаться в очках, когда разговариваешь с другим человеком. — Она сунула очки ему в руку. — Ты видишь все, а другой — ничего.
— Ты считаешь, что темные очки дают преимущество? — Он сложил очки и положил их в карман.
Родители Джефа все же приехали. После визитов к психотерапевту мать Джефа казалась более спокойной, хотя она почти не спускала глаз с Саванны. А отец не выпускал из рук видеокамеру, снимая церемонию крещения.
После крещения все отправились к Александре, в ее садик за домом. Там уже более уверенная в себе Пэм отдала Саванну на руки миссис Анне Браун, так что долгожданный мир наконец наступил.
— Я знаю, что вам не нравится имя, которое мы ей дали, — сказала Пэм свекрови. — Но когда она подрастет, нам придется его подсократить. Мы и сейчас иногда называем ее Анной.
Миссис Браун была явно польщена. Как же она не разгадала свое имя в ненавистном имени внучки? Пэм, очевидно, не так уж проста, как кажется, подумала Александра.
— Я узнал, что Джина Эспозито решила не привлекать твою мать к суду, — сказал Райли, помогая Александре расставлять на столе тарелки с бутербродами и мини-пиццей.
— Если принять во внимание, какую рекламу Рона сделала Джине, той следовало бы послать Роне чек на приличную сумму, чтобы компенсировать штраф, который пришлось заплатить, — заметила Александра едко.
История с плакатом, как и предсказывала Рона, не попала в программы других каналов, но газеты ее раскрутили. «Постаревший» портрет Джины был напечатан в нескольких изданиях, после чего на телевидение лавиной пошли письма с предложением увеличить на телевидении число дикторш «в возрасте».
— Ты уже видела эскизы Роны к моему портрету? — спросил Райли.
— Я никогда не смотрю, пока портрет не закончен. Рона этого не любит. А как поживает твоя мать? — спохватилась Александра, чувствуя, что была невежлива.
— Рона считает, — хохотнул Райли, — что моя мать потому хочет организовывать всех и все, что она не реализовалась как юрист.
— А почему она не училась на юридическом?
— Кто, мама? — удивился Райли.
— Ведь у нее в семье все были юристами.
— Только мужчины.
— А девушки учились в хороших школах и готовились стать хорошими женами мужчинам, которые становились адвокатами. Может, ей и сейчас не поздно пойти учиться.
— Кому, маме?!
— Если ты можешь думать о ней только как о своей матери, нечего жаловаться на то, что она обращается с тобой, как с маленьким сыночком.
Райли на минуту задумался.
— Она решит, что слишком стара, чтобы сесть за парту.
— Но моложе она не становится.
— Почему в твоем присутствии я чувствую себя так, словно у меня на глазах шоры?
А почему в его присутствии она чувствует, что они нужны ей? Надо вспомнить, какие слова она репетировала? Ах, да. Я не должна влюбляться в Райли.
— А Грэхем придет?
— Он на соревнованиях.
— А, припоминаю. Ты, наверно, по нему скучаешь. Он великолепный парень.
— Мне казалось, что он тебе не нравится. — Александра пристально посмотрела на Райли.
— С чего ты взяла?
— Да все твои ехидные замечания. Твой сарказм.
— Сарказм — это издержки моей профессии. Нет, я совершенно серьезно считаю, что вы с Грэхемом отлично подходите друг другу.
Уже во второй раз он правильно назвал имя Грэхема, Но почему ее это раздражает?
— Ты сегодня такая красивая, Александра, — сказал он, разглядывая ее так, словно она — вещественное доказательство в суде. Он провел указательным пальцем по бретельке ее цветастого платья. Холодок пробежал у нее по спине. Хоть бы Райли не заметил мурашки у нее на руках.
— Спасибо, — неожиданно хриплым голосом ответила она.
Красивая? Она никогда не была красивой и меньше всего ожидала услышать похвалу в свой адрес от Райли. Если задуматься, она еще не видела его в таком настроении. Он назвал ее красивой, но как-то небрежно, мимоходом, она даже не сразу поняла, зачем. Он-то ей с самого начала показался особенным. Именно особенным, а не красивым.
— Как ты находишь мой огород? Уже почти все травы высажены.
Он вдохнул наполненный ароматами воздух и с явным удовольствием оглядел грядки с тимьяном, ревенем и розмарином. Коза Сэма глядела на них из-за забора, а в вольере, увитом виноградом, кудахтали куры.
— Мне нравится, — сказал он и улыбнулся. Мелкие морщинки собрались в уголках его глаз. — А солнечных часов еще нет?
— Пока нет. — Черт побери, как же он хорош!
Гости провозглашали тосты, пили шампанское, снимали на видео и фото крестных с Саванной на руках.
Интересно, думала Александра, попадут ли эти фотографии в ее альбом. Они могут оказаться единственным свидетельством ее странного знакомства с Райли. А однажды, взглянув на фотографии, где она стоит рядом с этим потрясающим мужчиной с немного встрепанными волосами, она скажет: «Когда-то я была с ним знакома».
Сэм неустанно следил за тем, чтобы бокалы не пустовали, а Пэм раздавала бутерброды и пирожные, которые они с Александрой испекли накануне.
— Вы должны сказать Александре, как называется эта песня, — неожиданно попросила Пэм Райли. — Она с утра ее напевает и никак не может от нее избавиться.
Александра бросила на Пэм предостерегающий взгляд.