Почему же она не чувствует себя счастливой?
Просто… Перспектива жизни в качестве правительницы страны не представлялась заманчивой. Что она будет делать одна?
– Парикмахер придет через час, – сообщила служанка. – А платье будет готово к двенадцати. Фотографы явятся к двум.
Вот они, проблемы. Стиль жизни принцессы не для нее.
Ничего не делать, как только править.
Без Ника.
Мама была женой принца и этим обрекла себя на изоляцию. К чему она себя приговаривает?
– Я хочу быть себе хозяйкой, – сказала она Хоппи, когда горничная вышла. Хоппи бросил на нее загадочный взгляд, спрыгнул с постели и потрусил к двери из спальни. Они были здесь всего неделю, но Хоппи уже выучил и одобрил сложившееся расписание. Завтрак с Ником. Пара часов в кабинете, возня с бумагами, в которых Ник понимал куда больше нее. Но его скоро не будет тут, чтобы ей помочь. Потом обычно прогулка по лесу. С Ником. Плавание с Ником… Да, как только старый принц выпустил из рук бразды правления, его сын построил бассейн. Шикарный, как и ожидалось. Ник ее учил, и она уже плавала по-собачьи.
Пикники.
Затем ужин и долгие разговоры заполночь. А после – одинокая постель.
Он станет твоим мужем. Робкий внутренний голос твердил это снова и снова. Ничего страшного не произойдет, если…
Но страшное как раз и произойдёт.
– Я сумею стать счастливой и без своего принца, – объяснила Роз собаке. – И последний шаг к счастливому будущему – выйти замуж.
Так сделаем его.
Ник стоял один в приделе дворцовой часовни. Никакими архитектурными излишествами часовня не отличалась. Строили ее с другой целью – она должна была стать убежищем людям, стремящимся получить утешение от мирских бед. Часовня казалась совсем, крохотной. Особенно битком наполненная многочисленными сановниками. И с телевизионными камерами, смотрящими из каждого угла.
Роз вошла в церковь – и остановилась на пороге.
До сих пор происходящее казалось сном. Побегом. Она убегала от ситуации, представлявшей для нее нешуточную угрозу. С того момента, как она вошла в ресторан пять недель назад, события развивались с невероятной быстротой, не давая остановиться и задуматься. Организационные проблемы. Хаос прибытия сюда. Суматоха' подготовки в свадьбе.
Одно платье чего стоило! Королевские портные несколько часов возились с фамильным подвенечным нарядом, подгоняя его точно по фигуре. Публика желала пышной свадьбы. Разодетой невесты. Ей снова и снова повторяли это, не успев извлечь их с Ником из подземной тюрьмы.
– Новости о вашем появлении взбудоражили всю страну. Смена правителя без кровопролития – о, моя дорогая, как чудесно. Вы и принц Николай… Какая романтическая, пара.
Роз пыталась не обращать внимания на комментарии, исходящие от главного портного. По всей видимости, большинство населения разделяло его мнение. Но сейчас, когда орган выдал первые аккорды свадебного марша, она застыла.
Что она делает?
Последний раз такую музыку Роз слышала в маленькой церквушке в Йоркшире, где ее ждал Макс.
Теперь ее ждет Ник. А ловушка прежняя.
Она уже раскрылась, чтобы поймать свою жертву. Роз охватила паника. Ноги отказывались повиноваться.
Ник был на другом конце прохода. Она видела его как сквозь дымку, он слишком далеко, чтобы заметить ее ужас, прийти на помощь.
Со скамьи рядом с дверью поднялся старик. Тронул ее за руку, и она повернулась к нему.
Эрхард.
Целых пять недель они не виделись. Ей сказали, что он выздоравливает после болезни. Он сделал пару организационных звонков, но оставался на расстоянии. Они с Ником беспокоились, но Эрхард отказывался встречаться с ними. Просто чудо, что сегодня он здесь. Он немного усох, но в целом выглядел неплохо. В полной военной форме. Всюду кисточки и шитье. С саблей. И улыбался.
– Николай не то же самое, что Макс, – негромко произнес он и пожал ей локоть с удивительной силой. – Ты сама знаешь.
Она внимательно посмотрела ему в лицо. Как он узнал?
– Он ждет тебя.
Она повернулась к Нику. Паника отступила.
Ник казался встревоженным. Он стоял спокойно, но брови были сдвинуты.
Выглядел он замечательно. В такой же военной форме, что и Эрхард, – темно-синей, украшенной красным и золотым шитьем, с золотым кушаком и при сабле.
Николай де Монтезье. Принц, вернувшийся домой. Внешность его вполне соответствовала статусу.
Вся часовня ждала, пока она решится подойти к нему. Давление Эрхарда не было настойчивым – он тоже ждал. Давая ей время.
Ник вдруг улыбнулся. Наклонился и поднял что-то с пола.
Хоппи.
Она оставила Хоппи на попечение одного из садовников. Маленькая собачка успела перезнакомиться и подружиться со всеми, дав Нику возможность высказать предположение – мол, восстание возникло потому, что Жак пнул Хоппи. Маленькая деталь, но камеры ее зафиксировали и представили перед широкой публикой. Поэтому Хоппи пользовался бешеным успехом.
Роз предположила, что собаке не место на такой официальной церемонии. Очевидно, у Хоппи был свой взгляд на вещи.
Ник погладил Хоппи, потом опустил вниз. Выглядел пес почти по-королевски. На груди у него красовалась сине-золотая лента, практически совпадающая с такой же на груди у Ника.
– Иди к Роз, – приказал Ник. Хоппи увидел ее платье. Узнал в этом ворохе кружев и лент свою хозяйку. Радостно вильнул хвостом и поспешил по проходу ей навстречу.
Роз, усмехнувшись, наклонилась к нему. Хоппи мигом оказался у нее на руках, изо всех сил выражая полное удовлетворение. Она посмотрела на Ника. Тот улыбался.
И внезапно происходящее стало совершенно не похоже на венчание с Максом. Она отчетливо вспомнила его. Маленькая церковь в Йоркшире. Макс, тонкий и растерянный. Его родители, сидящие рядом с ним, беспокоящиеся, чтобы все прошло, как следует.
Гости невесты сидели слева, жениха – справа. Так положено, и мать Макса строго контролировала соблюдение порядка.
– Вы друг Макса? – спрашивал привратник по ее указанию, и если человек говорил «да», несмотря на то, что они с Максом имели много общих друзей, его направляли направо.
Поэтому, когда она вошла в церковь, по левую сторону сидели всего трое, не обративших внимания на требование свекрови и севших не туда, куда было велено.
Это была свадьба Макса. К Роз она отношения не имела.
Сегодня обе стороны церкви были заняты, пусть даже совершенно незнакомыми людьми. Эрхард стоял рядом с ней, спокойно улыбаясь. Хоппи пытался лизнуть в лицо.
Ник улыбался ей.
Это была ее жизнь. Тут никто не пытался тянуть за невидимые ниточки. Не было золотой сети, готовой ее поймать и удерживать, как удерживала ее мать. Ник делал это, чтобы освободить родную страну. Конечно, он целовал, и обнимал ее, и был ее опорой все последние дни, но никаких условий не выставлял.