Его губы изогнула улыбка:
– Я не нахожу в этом ничего удивительного. Хотя, впрочем, я тоже отношусь к таким глупым мужчинам.
Она повернулась и испытующе посмотрела на него. Его манеры были так холодны, что ей было почти невозможно представить его развлекающимся с одной из девиц в этом роскошном доме.
– Ты действительно…
– Думаю, ты задала достаточно вопросов, – перебил он ее и, взяв за локоть, повел к украшенной двери главного входа. Посмотрев, как Санчия открывает дверь, он все-таки пробормотал ответ:
– При случае я тоже делаю это.
* * *
– Если ты хочешь, чтобы твоя маленькая рабыня получила разрешение провести здесь ночь, тебе нужно пойти к Джулии и объясниться с ней. – Лоренцо стоял на пороге комнаты Лиона. Тот вежливо прикрыл зевок своей большой крепкой ладонью. – Я рассадил весь выводок Санчии по новым гнездышкам, но я отказываюсь вставать между спорящими женщинами.
– Где она? – Лион поднялся и быстро двинулся к двери. События этого дня не изменили его планов относительно Санчии.
– В комнате Джулии, – Лоренцо спустился следом за ним в зал. – Мы не успели даже миновать вестибюль, как появилась оскорбленная Джулия и налетела на твою маленькую Санчию… – он помолчал, прежде чем подобрал подходящее выражение, – …из-за необычного аромата. Она позвала прислугу, и те потащили девчонку в ее комнату, чтобы выкупать.
– В чем Санчия и в самом деле весьма нуждается.
– Но что она решительно отказывается сделать. Когда я оставил их, Санчию с трудом удерживали две служанки, а Джулия в это время раздевала ее. – Лоренцо открыл дверь комнаты. – О! Я вижу, они уже затолкали ее в бочку. Какое достижение!
– Почему вы не хотите выслушать, глупые женщины! Меня не нужно мыть! – послышался голос Санчии. В нем звучала сила и решительность, как в те минуты, когда она разговаривала с Джованни.
Лион шагнул в комнату и резко остановился:
– Господи! Что здесь творится?
Одежда лежала разбросанной по комнате так, словно ее разнесло порывом ветра. Волосы Джулии растрепались и падали на плечи, жемчужная повязка разорвалась и жемчужины раскатились по полу. Корсаж ее сине-голубого платья был разорван в трех местах и залит водой, выплеснувшейся и на пол, и на Джулию, и на двух служанок, державших отбивающуюся Санчию в кадке, пока Джулия пыталась отмыть ее.
Вдруг взгляд Санчии упал на Лиона, и она тотчас перестала отбиваться:
– Они не слушают меня. Я пыталась объяснить им, что этого не надо делать.
– Она воняет, – процедила Джулия сквозь стиснутые зубы. – Лоренцо сообщил мне, что этот дьяволенок принадлежит тебе, но я не позволю держать ее в моем доме, пока от нее исходит такое зловоние. – Джулия погрузила мочалку в воду и принялась тереть шею Санчии.
– Ты делаешь мне больно! – Янтарные глаза Санчии устремились на Джулию. – И это совершенно ни к чему. Я чистая!
– Она и в самом деле кажется чистой, – с удивлением ответил Лион.
Золотистая кожа Санчии мерцала из-под воды. Раздетая, она не производила впечатления такой уж тощей, какой представлялась в платье.
– Прикажите ей, чтобы она выслушала меня. – Санчия замолчала, встретив взгляд Лиона. Ее глаза широко распахнулись, и она уже не могла отвести от него взгляда, пока стыдливый румянец не выступил на скулах. Наконец она судорожно сглотнула и перевела дыхание. – Пожалуйста, мой господин, скажите ей, чтобы она остановилась.
Лион смотрел на нее, не произнося ни слова.
– Пожалуйста, мой господин! – Янтарные глаза Санчии умоляюще смотрели на него.
– Мне нравятся женщины, которые говорят «пожалуйста».
В его мягком голосе слышалось скрытое напряжение, и это заставило Джулию обернуться и взглянуть на него через плечо:
– Лион, не мешай. Это необходимо.
– Ее тело выглядит достаточно чистым для меня.
Он уселся в мягкое кресло, расположенное в нескольких ярдах от кадки, и скрестил перед собой ноги. Его напряженный взгляд вернулся к бледно-розовым соскам, которые проглядывали из-под воды, доходящей как раз до грудей.
Даже бог любви – Эрос – не в состоянии был сотворить соски более возбуждающей формы и столь поразительно чувственные.
– Не стоит царапать и скрести эту изумительную кожу, если нет необходимости, Джулия.
– Но вонь…
– Это мои волосы, – бросила Санчия раздраженно. – Если бы меня выслушали, я бы все объяснила. Каждое утро после купания я втираю в них смесь. Это пахнут волосы, и мыть нужно именно их.
Джулия присела и посмотрела с недоумением на Санчию:
– Ты втираешь в волосы мазь с таким ужасным запахом?
Санчия кивнула:
– С двенадцати лет. Чеснок, рыбий жир и…
Джулия вскинула руки:
– Можешь не продолжать. И знать не хочу.
– А я хочу, – сказал Лоренцо с порога. – По-моему, это просто очаровательно!
Взгляд Лиона остановился на лице девушки:
– Меня не столько интересует смесь сама по себе, сколько причина, по которой ее использовали.
– У Джованни было очень острое обоняние, – ответила Санчия просто. – Когда мама была жива, она ежедневно принимала ванну и душилась. И тогда он хватал ее обнаженную, ставил на колени на пол лавки и брал ее так, как кобели берут сук на улицах. После того как мама умерла, я знала, что как только стану постарше, Джованни попытается точно так же пользоваться и мною.
– И ты выбрала исключительно мощное средство защиты! – довольно посмеиваясь, сказал Лоренцо.
Но Лиону это вовсе не показалось забавным.
Его внезапно захлестнули самые противоречивые чувства, и он не в силах был совладать с ними. Гнев и жалость боролись в нем с чувством вины, вызванным тем видением, что предстало перед его глазами. Это был образ Санчии, стоявшей на коленях на полу: она глядела через плечо огромными янтарными глазами, и ее розовый язычок в волнении пробегал по губам.
Вожделение вспыхнуло в нем, горячая волна поднялась снизу, и в этот момент он осознал, что мужчина в его воображении, мужчина, которого она готовилась принять в свое лоно, – не был Джованни Баллано. Это был он сам.
Лион резко поднялся:
– Вымойте ей волосы, – пробормотал он и уже на выходе добавил:
– А затем приведите ее ко мне в комнату.
Лоренцо прошел следом за Лионом через зал, вошел к нему в комнату, проследовал к столу и налил красного вина из серебряного кувшина в два кубка.
– Выпей немного. – Он протянул кубок, и взгляд его насмешливо скользнул по возбужденному лицу Лиона. – Думаю, тебе надо остудиться.