— Но ты же говорил, что… — Вдруг она поняла, чего он боится, и весело засмеялась. — Я не буду добавлять в варево собачьей мочи. Не бойся.
— Не очень-то верится. Мне кажется, ты на все пойдешь, лишь бы вылечить меня. — Малик махнул рукой. — У меня нет сил спорить с тобой сейчас, но подожди, я еще покажу тебе, на что способен.
— Не станешь же ты… — Но он уже закрыл глаза и тут же, как показалось Бринн, провалился в сон. — Ладно, сначала поспи, а потом поешь. Сон для тебя — лучшее лекарство.
Глаз Малика приоткрылся с хитрым прищуром.
— Я уже проснулся. Подозрительна твоя покорность. Не иначе как ты что-то затеваешь?
— Очень может быть. — Оглянувшись на него через плечо, Бринн с таинственной улыбкой вышла из палатки.
— Похоже, ты очень довольна собой.
Улыбка мгновенно слетела с ее губ. Гейдж стоял у небольшого костра возле палатки. Они не виделись со времени мимолетного разговора в пути.
— Как Малик? — спросил он.
— Лучше, чем я думала. В пути он не пострадал, только очень устал и сейчас, должно быть, заснул. — Бринн попыталась оторвать глаза от его пристального взгляда, но не смогла и вдруг почувствовала, как ее всю обожгло изнутри. — Мне надо поговорить с тобой.
— Поговорить? — мягко произнес он в ответ. — Помнится, недавно ты и не помышляла об этом.
— Ошибаешься. Я тогда не решалась.
— Нет, просто ты обманываешь себя. — Его губы скривились в презрительной усмешке. — Я откровенно разочарован. Не думал, что ты прибегнешь к такой уловке. Хочешь заставить меня показать силу, чтобы потом найти себе оправдание? Впрочем, мне наплевать. — Он шагнул ей навстречу. — Только не слишком затягивай представление. Что ты там еще приготовила?
Она отступила на шаг.
— Малик… Я… собиралась накормить его похлебкой, когда он проснется.
— Еще успеешь. — Гейдж оттащил ее от палатки, держа за руку и подталкивая вперед.
— Присматривай за Маликом. Мы будем там, у пруда, — сообщил он Лефонту, проходя мимо него.
Капитан с улыбкой кивнул.
— Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили, милорд.
Сердце Бринн норовило выскочить из груди. Началось. Ей надо подумать. Купец, музыкант, поэт, говорил Малик. Король. Он хочет править. Женщина ничто для мужчины по сравнению с властью. Когда они пришли в лес, Бринн едва дышала.
Отпустив ее руку, он отвернулся.
— Раздевайся. — Сняв свои одежды, он расстелил их на земле поверх опавшей листвы. — Живее.
— Нет.
— Что ты еще придумала? — Его голос звучал угрожающе.
Она облизала пересохшие губы.
— Ничего. Я хочу просто поговорить с тобой.
— Такой игре учил тебя твой лорд Ричард? — Он толкнул ее к дубу. — Не дразни меня.
— И не думаю. Я говорю правду. Я не хочу этого.
— Черта с два, еще как хочешь!
Его ладонь легла ей на грудь.
Ее сердце на секунду остановилось, а потом дико забилось в горле. Сквозь тонкую шерсть платья она почувствовала тепло и твердость его ладони. Внезапно сосок ее подался навстречу его руке, затвердел, заострился, грудь налилась. Она завороженно смотрела на ласкавшую ее грудь волшебную руку. Ее охватило острое желание ощутить на себе обе его руки.
— Черта с два, еще как хочешь! — повторил он. В его голосе зазвучали ласковые чувственные нотки. — Я еще не сошел с ума. Ты хочешь этого, ты ждешь этого.
Его большой и указательный пальцы нежно сдавили ей сосок.
Огонь желания пронзил ее тело. Бринн охватило самое сильное, острое и жгучее чувство из всех испытанных до сих пор.
Он наклонился и губами прикусил сосок одной груди, продолжая рукой сжимать другую.
— Видишь? — Его язык нежно скользнул по ее соску, прожигая платье. — Ты дразнишь меня. Ну же, раздевайся, и давай насладимся друг другом.
Бринн прижималась к дереву, отчаянно желая прильнуть к Гейджу. Ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он сам сорвал с нее платье, бросил на землю и, раздвинув ее бедра, делал с ней все, что его плоти угодно. «Неужели Делмас и лорд Ричард, возбуждаясь, чувствовали то же самое?» — мелькнула нелепая мысль. Ей и в голову не приходило, что и у женщины может пробудиться такое неукротимое желание. Как низко…
Но она не самка. Она не позволит ему излить в нее свою похоть, словно в изнывающий от жажды сосуд. Она не станет…
Его зубы нежно зажали сосок, вставший торчком под его ласками.
Хриплый стон помимо ее воли, слабевшей с каждым его прикосновением, вырвался из ее груди, а руки сами заскользили по его волосам. Ближе. Ей захотелось почувствовать его еще ближе. Она рванулась навстречу его губам, вбирая их в свой рот и лаская языком.
— Иди же, — прохрипел он. Обхватив руками ее ягодицы, он притянул их к своим бедрам. Блаженство… Крепкий, властный… — Раздвинь ноги… Хорошо… Теперь дай мне…
Она не должна… Она не станет его девкой. Торговаться ради чего-то стоящего — еще куда ни шло, но сейчас она отдавалась ему, умирая от желания быть с ним, а это еще хуже, чем…
— Нет! — резко отпрянула Бринн.
Гейдж был ошарашен. Ее «нет» застало era врасплох. Рывком головы отбросив волосы с глаз, он нежно, но твердо сказал:
— Иди сюда. Я не позволю играть с собой.
Играть? Не окажись она в столь безнадежно отчаянном положении, она громко расхохоталась бы ему в лицо. Каждая клеточка ее тела продолжала содрогаться. Боже правый, как она хотела его, но она не должна поддаться зову плоти!
— Почему ты не выслушаешь меня? Я хочу сказать… давай меняться.
Циничная улыбка растянула его губы.
— Я подумал, что раз ты моя собственность, то ни к чему торговаться. Сколько тебе надо? Что ты хочешь получить за разрешение войти внутрь меж твоих бедер?
Гейдж смотрел на нее с нескрываемым презрением. Бринн, сделав над собой усилие, подавила обиду. Глубоко вздохнув, сказала:
— Ты не понимаешь.
— Напротив, уж в чем-чем, а в умении торговаться мне нет равных. Давай, смелее! Я очень богатый и люблю, когда потаскушки много просят.
— Ты мог бы стать еще богаче и получить сокровища, о которых мужчины могут только мечтать.
— А у тебя волчий аппетит. Уверяю, у меня хватит денег, чтобы исполнить любое твое желание.
— Опять ты о своем! — нетерпеливо махнула она рукой. — Мне не нужны твои деньги. Я хочу предложить их тебе.
— Хватит болтать глупости! — Гейдж шагнул к ней. — Если ты думаешь, что от ожидания я буду хотеть тебя еще сильнее, то глубоко ошибаешься. — В его голосе прозвучали жесткие нотки. — Ради Бога, я не могу желать тебя еще больше.