– Трое отравились, двое утонули, и двоих зарезали на улице.
– И это не вызвало подозрений?
– По правде говоря, нет. Сеньора Дамирес вообще восхищается Эстебаном. Говорит, что это был очень учтивый, старательный, работящий ребенок. Почти не пропускал школу – случай для тех кварталов исключительный. Он сам пробил себе дорогу в жизни. В шестнадцать лет пошел в армию… В общем, гордость своего района.
– А родители его живы? – продолжала допрос Бесс.
– Отец погиб во время землетрясения, когда Эстебану было двенадцать. Мать тогда же получила тяжелые повреждения и прожила после этого всего три года.
– Значит, кроме Эстебана, осталось двое?
– Нет, последний брат умер восемь лет назад. Сестра Мария пять лет назад вышла замуж за генерала Педро Карминдара. Сейчас ей двадцать один год, а ему шестьдесят девять. Их, кстати, познакомил Эстебан – он служил под началом Карминдара.
– И что говорит сестра?
– Она отказывается о нем говорить. Напуганный кролик.
– Наверное, потому она и жива до сих пор, – заметила Бесс.
– А ее нельзя как-нибудь использовать? – поинтересовался Йел.
– Не вижу зацепок. А кроме того, – добавил Кальдак, – несправедливо было бы подвергать ее смертельной опасности.
– Ого, я слышу голос милосердия! Ты, Кальдак, становишься сентиментальным. – Йел подмигнул Бесс. – Теперь не удивляюсь, что его некогда устрашающий взор вас не пугает. Он становится сентиментальным.
– Я бы так не сказала, – отчеканила Бесс. – Ну, кажется, мы обо всем поговорили? Можно идти варить кофе?
Йел торжественно поднял руку.
– Официально заявляю: у меня все.
Бесс наконец отправилась на кухню, а перед глазами ее стояла страшная картина. Крысы вгрызаются в живую плоть… Жуть! Но еще страшнее, когда из-за крыс маленький мальчик убивает брата. Причина – и следствие.
Так рождаются чудовища.
– Она как будто отлично держится. – Йел кивнул на закрытую дверь кухни. – Крепкая дама?
– Временами, – ответил Кальдак. – Во всяком случае, она умеет бороться за жизнь.
– Боюсь, в Новом Орлеане ей недолго придется бороться.
– Она не уедет.
– Насколько я понимаю, ты решил помериться силами с Рамсеем?
– Черт возьми, я не позволю поступить с ней как с бессловесной скотиной! – горячо воскликнул Кальдак. – Она такого не заслуживает.
Йел тихо присвистнул.
– Тогда не завидую тебе. Рамсей так просто не отступит.
– Думаешь, я не понимаю? Рамсей не менее опасен, чем Де Сальмо. Именно поэтому я попросил тебя приехать. Мне… Возможно, мне придется отлучиться. А ей нужна защита.
– Рамсей мог бы обеспечить ей охрану.
– Я не уверен, что Рамсей сделает все должным образом. Его волнуют только образцы крови. А тебе я верю.
Йел покачал головой.
– Меня прислали сюда не за этим. У меня есть задание.
– Твое задание – Эстебан. А он может объявиться здесь.
– А может и не объявиться.
– Неужели ты не понимаешь, что наша ключевая проблема – Бесс? Даже если мы уничтожим Эстебана и Хабина, кто знает, в чьих руках может оказаться штамм антракса? Бесс должна жить, так как в любом случае противоядие необходимо. Ты сам знаешь, что правительство без ума от страха.
Йел медленно кивнул.
– Да, это аргумент.
– Я тебя убедил?
– Хорошо, я побуду здесь… какое-то время.
У Кальдака отлегло от сердца.
– А ведь она тебе нравится, – заметил Йел, пристально наблюдая за выражением лица Кальдака. – Она для тебя не только козырная карта в борьбе с Эстебаном.
– Она заслуживает лучшего, как я уже сказал.
– Когда идет война, всегда страдают невинные люди.
– Она уже достаточно пострадала. Я хочу сохранить ей жизнь.
Бесс вошла в комнату с подносом в руках.
– Ваш кофе. А вы, между прочим, разговаривали!
– Этот наш разговор вам был бы неинтересен, – извиняющимся тоном ответил Йел. – Я только что объяснил Кальдаку, что из-за своей неожиданной сентиментальности он уже не годится на роль неусыпного стража. Так что вы не возражаете, если я буду немного ему помогать?
– Разумеется, нет. – Она поставила поднос на стол и принялась разливать кофе. – Но должна вас предупредить, что занятие это довольно-таки неблагодарное. Кальдак утверждает, что даже здесь мне угрожает опасность, а сам отказывается защищать меня от змей в ванне. – Она метнула на Кальдака уничтожающий взгляд. – Так какой от него прок?
– А-а, – насмешливо протянул Йел и пригубил кофе, – мамба <Мамба – африканская ядовитая змея.> в сливном отверстии! Проходили мы этот трюк. С этим я справлюсь. Вы не представляете себе, насколько иногда полезно смотреть фильмы о Джеймсе Бонде.
– Здесь только две чашки, – заметил Кальдак.
– Я кофе не хочу. – Бесс отошла от стола. – Я пойду в лабораторию. Надо проявить сегодняшнюю пленку. Кстати, кто-нибудь из вас не хочет проверить, нет ли в ванне мамбы?
– Проверяй сама, – беззаботно бросил Кальдак. – Если найдешь, зови Йела.
* * *
В красном свете лампы лица на снимках казались необычными и зловещими.
Клоуны, музыканты, туристы… Множество раз ей приходилось снимать виды французского квартала, и еще никогда эти фотографии не вызывали у нее дрожи. Иное дело – сегодня. Бесс была уверена, что на каком-то из этих снимков притаился убийца. Человек, который, возможно, наблюдал сегодня утром за погребением Эмили.
Неожиданно на глаза Бесс навернулись слезы.
Черт возьми! Только что все было в порядке… почти в порядке, она хорошо держала себя в руках. И вот откуда-то вынырнула мысль об Эмили. Неужели так будет всю оставшуюся жизнь?
* * *
– Зачем было так торопиться? – спросил Кальдак, когда она вышла из лаборатории двадцать минут спустя. – Что ты ожидала там обнаружить?
– Ничего. Просто не люблю, когда у меня лежит непроявленная пленка. Я вечно опасаюсь, что с ней что-нибудь может случиться.
– Как в Данзаре?
Она кивнула и отвернулась.
– А где Йел?
– Вышел осмотреться. Надеется обнаружить что-нибудь примечательное.
– Не сомневаюсь, что обнаружит: как-никак скоро Пепельный вторник.
– Я пытался ему объяснить, но Йел умеет поставить на своем.