– Дай бог, чтобы ты была права.
– Можешь мне поверить.
Бесс побрела в спальню. Осталось принять душ, завернуться в одеяло и постараться выбросить все из памяти. Страшный был день, и страшное у него завершение – рассказ Кальдака. Но она сама напросилась, сама потребовала откровенности. Потому что почувствовала: ей необходимо знать.
Почему же это так для нее важно? Бесс было ясно одно: ею двигало не простое любопытство. Кальдак стал частью ее жизни. На сегодняшний день, пожалуй, важнейшей частью. Она жива постольку, поскольку он рядом. Разве не естественно спросить, что означает слово, от которого его трясет?
Кальдак разложил фотографии на столе.
Узнать кого-нибудь здесь так же трудно, как на маскараде. Размалеванный клоун, флейтист в парике, бездомная старуха… Кто-то из них? Или Бесс все-такигне удалось сфотографировать убийцу? Как можно угадать?
Надо их рассмотреть получше. Даже поза, даже жест могут показаться знакомыми.
Кальдак уселся за стол и принялся скрупулезно изучать снимки.
* * *
Атланта.
Центр по борьбе с инфекциями
– Эд, тебе надо отдохнуть. Пойди приляг.
Эд Кац поднял голову и увидел стоявшего около его стола Донована.
– Да-да, обязательно. Вот только еще один тест проведу. Не понимаю, почему у нас не получается. По всем параметрам эти антитела должны были подавить антракс, но никакого эффекта нет!
– Ты же говорил, что первый тест вселял надежду. Значит – получится. Послушай, ты всегда так гордишься своей командой, но что это за команда, если она не в состоянии чуть-чуть поработать без твоего присмотра? Ты уже вторые сутки не спишь.
– Я скоро уеду домой.
– Звонила Марта. Она велела мне заставить тебя поесть и отдохнуть. – Донован покосился на микроскоп на столе Эда. – Надо признаться, мне чертовски хочется добраться до того ребенка. И еще – очень интересно, как они сумели использовать для своих грязных целей именно банкноты?
Очень интересно. Донован – настоящий ученый, а это значит, что наука для него превыше всего. Руководствуясь таким принципом, очень удобно работать. Эд и сам прежде был таким. Однако не так давно, когда начались исследования по вирусу ВИЧ <ВИЧ – вирус иммунодефицита человека. Поражение ВИЧ может означать заражение СПИДом.>, ощущение комфорта куда-то улетучилось. Эду пришлось научиться сообщать живым людям статистику смертей. Казалось, ВИЧ распространился повсюду, а младенцы, пораженные ВИЧ при переливании им непроверенной крови, просто подкосили его. В течение девяти лет они с Мартой предпринимали тщетные попытки завести ребенка, поэтому Эд понимал горе родителей, дети которых погибли из-за чьей-то преступной халатности.
– Ах, вот как? Тебе интересно? – проворчал он. – А что бы ты сказал, если бы тебе зарплату выплатили такими двадцатками?
– Послушай, Эд, ты пристаешь ко мне только из-за того, что устал. Этот штамм антракса вывел не я.
– Извини.
– Ладно, так и быть. Позвони, если я понадоблюсь.
Донован повернулся на каблуках и вышел из лаборатории, а Эд сразу же пожалел о том, что взорвался. Донован – прекрасный парень и действительно ни в чем не виноват. Но Эд не мог себя переделать: неудачи всегда бесили его.
Нет, дело не в неудачах. Дело в том, что он напуган. Если антитела не начнут действовать, значит, подвергшийся мутации антракс непобедим. Так неужели данная разновидность антракса и есть Абсолютное оружие?!
С первых месяцев работы над ВИЧ Эд Кац покрывался холодным потом при мысли об Абсолютном бактериологическом оружии. О вирусе, который невозможно одолеть. В один прекрасный день такой вирус или бактерия явится в наш грешный мир из джунглей Амазонки или из лаборатории института генетики. Его появление – лишь вопрос времени. Такое оружие уже существует где-то в мироздании.
Эд Кац мог лишь надеяться, что перед ним сейчас находится не такое оружие.
На следующее утро между Кальдаком и Рамсеем состоялся телефонный разговор.
– Эстебан скорее всего в Шайенне, – сообщил Рамсей. – Перес говорит, что он снялся с места после звонка от Морриси. Я послал еще двоих в Шайенн.
Опять Морриси!
– Если Эстебан действительно вылетел туда, – задумчиво проговорил Кальдак, – едва ли он и сейчас там. Не думаю, чтобы он сказал что-нибудь Пересу или кому-либо другому о своих дальнейших планах: эта информация могла натолкнуть нас на след. А о самом Морриси известно что-нибудь новое?
– Пока ничего. Разговор из Шайенна он заказывал, так что нам повезло. Но чаще всего Морриси пользуется мобильным телефоном. А ты знаешь, что в этом случае отследить абонента невозможно.
Опять тупик. Эстебан переезжает с места на место, а ЦРУ даже не способно найти Морриси…
– Что слышно из Инфекционного центра? – осведомился Рамсей.
– Есть прогресс, – сдержанно ответил Кальдак: ему не хотелось вдаваться в подробности.
– Этого мало! Пойми, нашу шкуру спасет только готовое противоядие! Грейди должна быть в их распоряжении.
– Она и так в их распоряжении. Я ежедневно высылаю свежую порцию крови.
– А что будет, если ее убьют? Черт побери, она вчера выходила на улицу!
– Сегодня она тоже выйдет.
– Кальдак, сколько эта чертовщина будет продолжаться? Цена Грейди слишком велика, чтобы ты…
– Позвони, когда найдешь Морриси, – перебил его Кальдак и отключил связь.
– Опять Морриси? – В дверном проеме возникла Бесс.
– Этот Морриси вчера позвонил Эстебану, после чего тот куда-то уехал. Поскольку звонок был из Шайенна, Рамсей считает, что Эстебан отправился именно туда.
– Выходит, нам нужно в Шайенн?
– Оттуда он может двинуться еще куда-то. Я считаю, что нужно найти Морриси и выудить информацию из него, – сказал Кальдак. – Если только он что-нибудь знает. Насколько мне известно, Эстебан мало кому доверяет. Но в любом случае хорошо бы начать с Морриси.
– Ты узнал кого-нибудь на снимках? – поинтересовалась Бесс.
Кальдак покачал головой.
– Значит, сегодня на улице я еще поснимаю.
– Скорее всего, это ничего не даст.
– А вдруг даст? – Бесс горько усмехнулась. – По крайней мере, у меня создается впечатление, что я действую. Я что-то делаю. Хуже всего сидеть и выжидать.
– Может быть, тебя просто увлекает роль приманки? Рамсей, между прочим, больше всего хотел бы запереть тебя в стерильный чулан и выбросить ключ к чертовой матери.
– Пошел он сам к чертовой матери!