НЕМЕДЛЕННО ПОЗВОНИ ДЖОУНСИ.
— Даддитс…
Его голос, расплывающийся в темноте. Тьма, его старая подружка.
— Даддитс, я не знаю как.
И до него в последний раз донесся голос Даддитса, невероятно измученный, но спокойный.
Скорее, Генри… я продержусь совсем немного… тебе нужно поговорить с ним.
Генри поднимает телефонную трубку, смущенный абсурдной мыслью (но разве не вся ситуация абсурдна?), что у него нет мелочи, ни одного несчастного дайма. Подносит трубку к уху.
И слышит бесстрастный деловитый голос Роберты Кэвелл.
— Массачусетская больница, с кем вас соединить?
7
Мистер Грей тащил тело Джоунси по тропинке, идущей вдоль восточного берега водохранилища, от того места, где кончалась Ист-стрит. Брел, оскальзываясь, падая, хватаясь за ветки и снова вставая. На коленях Джоунси краснели ссадины, джинсы порвались и намокли от крови. Легкие нестерпимо жгло, сердце бухало в самые ребра. Но хуже всего было с бедром Джоунси, поврежденным при наезде. Место перелома превратилось в раскаленный пульсирующий шар, из которого вылетали стрелы боли, пронзающие ногу до колена и спину до поясницы. И чертова собака с каждым шагом становилась тяжелее. Правда, она все еще спала, зато тварь внутри не желала угомониться, и только сила воли мистера Грея держала ее в узде. В какой-то момент, после очередного падения, бедро отказалось сгибаться, и пришлось бить по нему затянутыми в перчатку кулаками Джоунси. Сколько еще осталось? Сколько еще пробиваться сквозь проклятый, удушливый, слепящий, не стихающий снег? И что там затевает Джоунси? А тварь?
Мистер Грей не смел ни на миг дать волю грызущему голоду байрума, поэтому и речи быть не могло, чтобы хоть на секунду отвлечься, подойти к запертой двери и прислушаться.
Впереди показался смутный силуэт. Мистер Грей, задыхаясь, помедлил, вгляделся в белую кашу и снова двинулся вперед, придерживая лапы пса и волоча правую ногу Джоунси.
И увидел прибитую к стволу табличку:
ЛОВЛЯ РЫБЫ ВБЛИЗИ ОПОРЫ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНА.
В пятидесяти футах от таблички начинались каменные ступеньки. Шесть… нет, восемь. Наверху возвышалось каменное здание на каменном же основании, уходившем в снежно-серое ничто, где раскинулось водохранилище: уши Джоунси слышали плеск воды о камень, перекрывающий даже натруженное, частое биение сердца.
Он добрался.
Стискивая лапы колли, мистер Грей из последних сил Джоунси стал взбираться по заснеженным ступенькам.
8
Едва они миновали каменные столбы, отмечавшие въезд на территорию водохранилища, Курц коротко велел:
— Притормози, Фредди. У обочины.
Фредди без лишних вопросов выполнил приказ.
— Где твое «авто», парень?
Фредди поднял винтовку. Добрая старая М-16, испытанная и надежная. Курц кивнул.
— А в кобуре?
— «Магнум-44», босс.
У самого Курца была «девятка», которая лучше всего была для ближнего боя. А сейчас он хотел стрелять в упор. Увидеть, какого цвета мозги Оуэна Андерхилла.
— Фредди?
— Да, босс?
— Просто, чтобы ты знал: это мое последнее задание, и я не мог надеяться на лучшего партнера.
Перегнувшись через сиденье, он сжал плечо Фредди. Рядом храпел Перлмуттер. Минут за пять до того, как они проехали каменные столбы, он снова наполнил кабину на редкость омерзительным ароматом, после чего живот, благодарение Господу, опал. По мнению Курца, в последний раз.
Глаза Фредди благодарно заблестели. Курц тихо восхитился. Похоже, он еще не совсем потерял сноровку. Значит, рано списывать его в тираж.
— Ладно, дружище, — вздохнул Курц, — жми вперед, и плевать на торпеды. Верно?
— Так точно, сэр.
Курц решил, что в данной обстановке обращение «сэр» вполне уместно. В конце концов та операция закончена, пусть и бесславно. Отныне они сами по себе, последние партизаны времен гражданской, отчаянные джейхокеры [79] , мчащиеся по просторам Западного Массачусетса.
Фредди, брезгливо поморщившись, ткнул пальцем в Перлмуттера.
— Прикажете разбудить его, сэр? Он, похоже, совсем спятил, но…
— Зачем лишние хлопоты? — Курц пожал плечами и, не выпуская плеча Фредди, ткнул в лобовое стекло, за которым узкая дорога исчезала в снежной пелене.
Проклятый снег преследовал их, как сама смерть, сменившая черный саван на белый. Следы «субару» исчезли, зато колеи, проложенные украденным Оуэном «хамви», еще виднелись.
Если пошевелиться, хвала Господу, можно спокойно добраться до предателя. Не сложнее, чем обычная прогулка в парке.
— Думаю, нам он больше ни к чему, что лично я считаю огромным облегчением. Давай, Фредди. Давай.
«Хамви» вильнул хвостом, но тут же выправился. Курц вынул пистолет и прижал к ноге.
Иду за тобой, Оуэн. Иду за тобой, дружище. Начинай готовить обращение к Господу, потому что жить тебе осталось не больше часа.
9
Офис, который он так старательно обставил, роясь в мозгу и воспоминаниях, сейчас рушился на глазах.
Джоунси неустанно метался взад и вперед, оглядывая комнату, сжав губы так плотно, что они побелели. По лбу катились капли пота, несмотря на то что здесь было чертовски холодно.
Это было Падение Офиса Джоунси. Почти как Падение Дома Эшеров. Под ним завывала и клацала печь, так сильно, что пол трясся. Белый порошок — вероятно, снежные кристаллы — влетал в вентиляцию, собираясь на стене пушистым треугольником. Там, где он касался деревянных панелей, мгновенно появлялись царапины и плесень. Снимки падали на пол один за другим, как самоубийцы с крыши. Стул Имса, тот, который он всегда хотел иметь, именно тот, развалился надвое, словно разрубленный невидимым топором. Ящики стола выдвигались из гнезд и падали на ковровое покрытие. Панели красного дерева трескались и осыпались осенними листьями. Ставни, навязанные ему мистером Греем, дрожали и вибрировали с таким лязгом, что у Джоунси зубы ломило.
Звать мистера Грея, допытываться, что происходит, не имело смысла… и кроме того, Джоунси получал всю необходимую информацию. Он задержал мистера Грея, но тот смело принял вызов и, кажется, побеждает. Viva, мистер Грей, который либо достиг, либо вот-вот достигнет цели!