Зима тысяча девятьсот шестьдесят четвертого оставила на Кипре свежие следы. Весна с осенью – редкие гости на острове. В один прекрасный мартовский или апрельский день лето накидывает на остров одеяло жары, и зной стоит месяцев шесть. В это лето казалось что остров мучается под двумя, а потом и под тремя одеялами. Лето выдалось тяжкое. В июне температура колебалась между сотней по Фаренгейту «прохладной» ночью и ста десятью сухим, как в печке, полднем. Ночь с запахом пота в Лимасоле, оттуда на «лендровере» в Фамагусту, ту, что англичане упорно называют Фамагией. Передышка в Фамагусте, в маленькой коричневой комнатке, прохлада лишь от скрипучего вентилятора под потолком при ста четырех градусах, а в качестве развлечения – итальянское издание «Ридерс Дайджест». Увеличил свой итальянский словарный запас в течение сорока восьми часов, после чего вернувшийся «лендровер» доставил Бэрра на Транзитную базу Британской Армии – «Уэйновский карантин».
«Уэйновский карантин» – бараки, палатки и колючая проволока, жара и вонь гальюнов траншейного типа, переполненных четырехлетним запасом дизентерий и поносов. Два дня добровольного запора до боли в прямой кишке. И никаких «Ридерс Дайджест» – ни на каком языке.
Капрал в выцветшем от пота хаки приехал за ним на открытом грузовике. Новое назначение – Тыловой ГШСВСВС. Тыловой Генеральный Штаб Средневосточных Сухопутных Вооруженных Сил. Место называлось Епископи.
Капрал швырнул Бэрру на кровать сверток.
– Давай-ка, залезай в маскировку хренову.
Блеклые штаны из хаки были длинны и сидели мешком. Рубашка жала в груди и в плечах. Ни погон, ни знаков отличия, ничего.
– Как тебе эта дерюга, а? Ничего-о. Нормалек. Скидавай очки черные. Черные очки бабы носят. И гомики. Ты ж не пидер, а?
Капрал Ярдли показал Бэрру, как складывать, точнее уродовать, берет, чтоб он лучше защищал от прямых солнечных лучей. Ранец Бэрра полетел в кузов. Они отправились.
– Это тебе, – сказал капрал и протянул Карпатьяну сумку из мешковины.
В сумке лежал автомат «Стэн» и два магазина, прикрученные друг к другу.
– Имел с ним дело? – спросил капрал.
– Нет. И не знаю, кто имел. Разве сейчас в Британской Армии не SSBA на вооружении?
– SSBA, ага. Видел один такой. Ну его. Вот «Стэн» – это да. Если не держать его, как Эррол Флин, за магазин. Вверх держи, от греха. Вот предохранитель. Сейчас снят, так что порядочек. Эти кнопки – «одиночные» – «очередью». Поставь на «очередь», если ты не спец. А какой ты спец. Взводишь вот так. – Ярдли щелкнул затвором. – Вот. Теперь только целься и жми на курок. Когда остановится, – ты в меня-то не целься – отстегни магазин, вот так, вставь новый, взведи и пали себе опять. Усек?
Грузовик болтало. Они ехали.
– Ожидаются осложнения?
– Не-а. «Стэн» тоже для маскировки, понял? Мы просто из снабжения. Ты, я и Смитти просто конвоируем груз. Этим, из Эоки, до нас нет дела.
– Это почему же?
– Это ясно! Или нет? Нас четверо с шофером. Трое с оружием, начеку. Эоковцы ходят по двадцать, не больше. Они на нас не полезут.
– Не понял. Что им мешает?
– Любому понятно. – Капрал фыркнул. – У нас превосходящие силы, а то нет?
Дорога поднималась к подножию Троодоса. Прохладней, однако, не становилось. Бэрр чувствовал себя так, словно находился под плоским потолком из раскаленной до бела стали в футе над головой. Он провел ладонью по лбу и стряхнул пригоршню пота. Бриза не было. На тридцати милях в час должно хоть как-то обдувать. Карпатьян встал, опершись локтями на кабину грузовика. Это было ошибкой. Волосы встали дыбом. Появилось чувство, будто в ноздри загнали двойное острие из раскаленного железа. Бэрр сел.
– Что, не вышло? – засмеялся капрал. – Пить хочешь?
– Если можно.
Ярдли вытащил из-под скамейки приземистый глиняный кувшин. Горлышко было плотно обмотано куском принявшего его форму высохшего муслина. Капрал налил в эмалированную жестяную кружку.
– На здоровье.
Бэрр набрал в рот и выплюнул.
– Не очень холодная, а? – поинтересовался Ярдли. Вода была нечто среднее между теплой и кипятком. Бэрр брился с водой попрохладнее.
Капрал достал пергаментный пакет и вручил его Бэрру.
– Обед.
Три сандвича. Бэрр надкусил. Хлеб черствый. Он разнял половинки. Внутри находилось нечто, напоминающее кусок бледно-желтого мыла. С внутренней стороны ломти-хлеба лоснились жиром.
– Считается, что это сыр. К нам в жестяных банках приходит.
– А это? – Бэрр ткнул в жир.
– Масло. Средневосточного производства. Тоже в жестянках. Топленое. Считается, что, если добавить на банку масла полбанки молока и взболтать, будет как настоящее масло.
– Может, так и сделать?
– Молоко-то откуда взять. На Кипре коров нет, одни козы хреновы, да овцы. А козье молоко не советую пить – животик пухнет.
Раздалось звонкое «понг!».
– Что это? – спросил Бэрр.
– Ля бемоль, наверное.
– Ля бемоль?
– Струна от пианины. Эоновцы натягивают струны поперек дороги. Вроде как от связных на мотоциклах. Если едешь со скоростью сто миль в час, – раз и голова твоя хренова – на хрен.
– И много они так связных наловили?
– Одного. Мы с тех пор на «лендроверах». Привариваем кусок уголка спереди, как на грузовиках. Пока едешь, один-два «понга» – обязательно.
– Если нет толку, чего же они продолжают?
– Да этих идиотов хреновых разве научишь?
С восходом они въехали в маленькую деревеньку. – Руку на затворе, приятель, – предупредил капрал. Грузовик прибавил ходу и прогромыхал по булыжнику мимо белых и розоватых стен на скорости миль сорок-пятьдесят. Выехав за пределы деревеньки, он снова сбавил скорость до тридцати.
– А это по какому поводу?
– Во избежание моральной дилеммы.
– Как-как?
– Вот смотри. Едем мы медленно, первое, ясно, – дети. Сначала машут, приветствуют. Ты совсем почти останавливаешься, чтоб не переехать их, сволочей маленьких. Тогда они начинают швырять гнилые апельсины, а нам это ни к чему.
– Гнилых фруктов испугались?
– Не-а. Среди апельсинов-то, нет-нет да и граната попадается. Тут и «моральная дилемма». Застрелить какую-нибудь девчонку восьмилетнюю, которая фруктами кидается, или не застрелить кидающую в тебя лимонку? И не разберешь, пока она не шарахнет.
– У нас об этом не знают, в Штатах.
– А чего вам? Мы ж так, «миротворческие силы». Потери не больше четырех-пяти мужчин или женщин в неделю.