– Мне нужен! – возразила Аня. – Очень-очень!
– Я о другом. Займемся чем? Кончатся боеприпасы – и я не воин. Профессии нет, как семью кормить?
– Придумаем что-нибудь! Ты замечательно ладишь с людьми. Данило хотел тебя зарезать, а ты с ним подружился. Вместо княжны женился на мне, а она не прогнала. Швейцарцы готовы за тебя сражаться, хотя ты убил двоих и денег им не платишь. Люди на тебя разве что не молятся. Ты можешь стать даже князем.
– Князем нужно родиться!
– По-другому нельзя?
– Ну… Поискать княжну…
– Нет! – возразила Аня, садясь. – Княжон искать мы не станем! Законная жена имеется, другой не положено. Если кто попытается, приговор будет суровым – за измену Родине!
– Только размечтался! – вздохнул Богданов. – На белом коне, в красном плаще…
– Князь из тебя никудышный! Людей пораспускаешь, имущество растранжиришь…
Богданов сделал обиженное лицо.
– Да-да! – подтвердила Аня. – Растранжиришь! Ты такой. Корову женщине купил, здесь деньги раздаешь… Коня сироте подарил, чтоб замуж взяли, целый табун смердам сожженной деревни отдал… В драки вечно встреваешь… Один против банды разбойников полез…
– Та-ак! – заинтересовался Андрей. – Откуда сведения?
– Данило поведал.
– Трепло он!
– Совсем не трепло! Летели тебя выручать, ему страшно стало. Взмолился. Я говорю: «Расскажи что-нибудь!», чтоб отвлекся. Он и рассказал.
– С тобой в самолете не такого наплетешь! Чуть не угробила сотника!
– Я, может, неважно летаю, – обиделась Аня, – зато не вру, как ты!
– Когда я врал?! – возмутился Богданов.
– Всегда! Главное, так хитро придумает! Собралась стреляться, сказал, что давно за мной смотрит. Мол, такой-сякой, признаться стеснялся. Я уши и развесила. Разозлилась, стала его мучить и стреляться забыла. Он и рад! Лгунишка!
Богданов насупился.
– Наплетет – и глазом не моргнет! – продолжила Аня. – Стала ревновать его, заявил: измены моей боится. Лешу Тихонова приплел, заставил оправдываться. Это ж надо придумать: я буду ему изменять! Я! – Она чуть не задохнулась от возмущения. – Врун! Законченный!
– Так! – сказал Богданов, приподымаясь. – Оскорбление непосредственного начальника и старшего по званию!
– Меня не проведешь! Каждое словечко твое помню! Каждый взгляд!
– Глаза залепим, уши заткнем! – сказал Богданов, делая страшное лицо. – Руки-ноги свяжем, отнесем в подвал! За неимением гауптвахты…
– Не посмеешь! – Она уперлась ладошками ему в грудь. – Я тебе не просто подчиненная, я жена…
Она не договорила. Богданов преодолел сопротивление и прижал ее к себе. Приник к губам. Она ответила на поцелуй и обмякла. Он приподнял ее и усадил на себя. Она недоуменно застыла, но он помог ей понять… После последней судороги она, задыхаясь, упала ему на грудь.
– Распутник! – прошептала сердито. – Разве можно вот так?
– Нужно! – сказал он, чмокая ее в макушку. – Всякий раз, как будешь оскорблять командира, стану наказывать! Именно так!
– Да? – Она задумалась. – А я не договорила…
Он засмеялся и стал ее целовать. Она довольно жмурилась и даже приподнялась, помогая ему дотянуться не только к лицу. После чего принялась целовать его. Закончилось это очередным наказанием, в конце которого как виновная, так и правая стороны упали на постель истомленные, но довольные.
– Все равно буду тебя ревновать! – сказала Аня, устраивая голову на плече мужа. – Не отговоришься!
– Это от безделья! – предположил Андрей. – Найдем тебе работу!
– Какую?
– Купим дом, заведем хозяйство… Целый сарай живности подарили! Будешь присматривать. Потом детишки пойдут! Каждый год по одному.
– Да? – возмутилась Аня. – Буду им сопли вытирать, а ты – по бабам?
– Сопли вытирать я тебе не доверю!
– Это почему?
– Знаешь, какие у них носики? Маленькие, нежные…
– Справлюсь!
– Это тебе не рычаги самолета дергать! Не подпущу! Ты будешь рожать, а я воспитывать!
– Тогда сам и рожай!
Она надулась. Он не выдержал, фыркнул. Она приподнялась, глянула с подозрением.
– Все шуточки?
Он засмеялся.
– Значит, так! – сказала Аня. – Никаких княжон и Средневековья! Возвращаемся в полк! Дети – пожалуйста, но после войны. Ты меня не проведешь! Демобилизуюсь, беременная, а он к другой – шмыг! Я полковых баб как облупленных знаю! Мигом уведут!
Богданов не удержался, захохотал.
– Хаханьки ему! – нахмурилась она. – Разлегся! Завтракать пора, а я непричесанная…
Завтракать им не пришлось. Едва Богданов покончил с косами, как в клеть постучали. Это был Конрад.
– Кондотьер! – сказал он смущенно. – Извини, что не вовремя! Это неотложно.
Они вышли во двор.
– Мы присягали тебе до Рождества Богородицы, – сказал Конрад. – Помнишь? Рождество прошло.
– Почему не напомнил?
– Ты свадьбу затеял, а спешить было некуда. Не знали, куда идти. К Довмонту? В орден? К рижскому архиепископу? Колебались… Сегодня прискакал гонец из Вендена. Он русский, кметы пропустили.
– Так! – сказал Богданов, суровея лицом.
– Орден берет нас на службу и платит за время, что служили тебе…
– Что ж! – сказал Богданов. – Рад за вас!
– Ты не дослушал, кондотьер! – Конрад глядел ему в глаза. – Гонец просил держать это в тайне, но я скажу. Ландмейстер велит присоединиться к войску ордена. Через день под стенами Плескова…
– Что-о?! – вскричал Богданов.
Наемник кивнул, подтверждая.
– Так! – сказал Богданов с горечью. – Воюют все-таки летом…
* * *
– Мы не пойдем! – сказал Данило.
– Как? – удивился Богданов.
– Довмонт наказал нам хранить город. Сборск – ключ к Плескову. Если немцы возьмут его, дорога на Плесков открыта!
– Пока храним ключ, не станет замка!
– Никому не удавалось взять Плесков!
– Все когда-нибудь случается впервые! Ты ведь утверждал: немцы не воюют летом!
– Не кипи! – примирительно сказал Данило. – Рассуди сам! От кого мы знаем о войске ордена? От него! – сотник кивнул на Конрада. – А ему кто сказал? Гонец ордена! Что, если выманивают? Забыл, как немцы хотели Сборск? Сначала подослали Казимира, когда не вышло, полонили тебя. Анну едва не убили… Немцы хитры! Не знаю, какой дорогой они прошли к Плескову, но очень может быть, что и не ходили – затаились где-то неподалеку. Выйдем, а они захватят Сборск! Нет уж! Вышлем разведку к Плескову, все обстоятельно разузнаем…