Прежде Богданов не интересовался военной тактикой Средневековья – не считал нужным. Со дня на день ждал возвращения в полк. Война пришла к нему сама, и теперь лейтенант постигал ее тонкости: наглядно и в беседах с Конрадом. В лице Богданова Конрад нашел благодарного слушателя. Они часами просиживали за кувшином-другим местного пива, в то время как Аня с Ульяной занимались своим, женским. Конрад вспоминал многочисленные битвы, в которых ему довелось участвовать, и те, которые состоялись без него, но подробности стали известны. Плеснув на стол из кувшина, капитан рисовал пальцем на темных досках боевые порядки противоборствующих сторон, прокладывал направления ударов и пути отступления. Подробно перечислял состав войск, давал характеристику вооружения и боевой подготовки сторон. Богданов скоро убедился: пропадает великолепный преподаватель тактики. Существуй в Средние века военные училища, Конраду цены бы не было!
В сумерках Богданов с Аней шли к себе. К дому их сопровождала пара неразговорчивых швейцарцев – Конрад не доверял кметам. Дома летчики ужинали и ложились спать. Сном это можно было назвать весьма условно…
Однажды они поссорились. На ночь Аня рубаху снимала – в темноте-то не видно! Как-то на рассвете она проснулась и видит: одеяло сползло, Андрей, вместо того чтоб укрыть ее, сидит и пялится.
– Бесстыжий! – сказала Аня, прикрываясь. – Я же голая!
– Я заметил! – сказал он.
– Не стыдно?
Он пожал плечами.
– Развратник! Как можно?
– Меня тоже рассматривали, – сказал Андрей. – И даже трогали.
– Я думала, ты спишь! – сказала Аня, краснея.
– В другой раз, когда захочешь потрогать его, не жди, пока усну.
– Ты не сочтешь меня развратной?
– Мне это понравится.
– Клавку свою попроси! – вспылила Аня. – Я тебе не какая-нибудь!..
Он вздохнул и вышел во двор. Присел на завалинку и подставил лицо солнцу. Лето было в разгаре. Жаркое солнце пробивалось сквозь закрытые веки, отчего мир вокруг казался розовым. Внезапно розовый свет исчез – кто-то заслонил солнце. Андрей открыл глаза. Аня, простоволосая, стояла перед ним и смотрела исподлобья.
– Я пробовала сама, – сказала, показывая гребешок, – не получается!
Андрей протянул руку. Она немедленно порхнула ему на колени (где еще сесть во дворе?) и молчала, пока он расчесывал и заплетал косы. После чего пристроилась на груди.
– Ничего не могу с собой поделать – ревную тебя! – сказала тихо. – К Клаве.
– У нее давно другой.
– Думаешь?
– Не сомневаюсь.
– Как же ты мог с ней? Все видя и понимая?
– Я объяснял.
– Расскажи, как по мне сох!
– Рассказывал.
– Я хочу еще!
– Ты обещала казнить в понедельники, – сказал он. – Сегодня среда.
– Расскажи! – попросила она. – Пожалуйста! С самого начала!
Богданов неохотно подчинился. Она слушала, отстранившись, внимательно наблюдая за выражением его лица.
– Здорово! – заключила по окончании. – Жаль, девчонки не слышат!
– Еще чего! – возмутился он.
– Что ты понимаешь! Они подумают: ты со мной из жалости или по глупости. Им такое не скажут!
– Скажут! – не согласился Андрей. – Еще лучше!
– Вот это фигушки! – возразила Аня.
Они помолчали.
– В принципе, чем я лучше Клавки? – вздохнула Аня. – Живу с тобой, как и она, просто так.
– Аня! – сказал Андрей. – Здесь нет загса. Рапорт о женитьбе подавать некому.
– Разлюбишь, как ее, и бросишь! Стану тебя щупать, а ты скажешь: «Зачем мне распутная? Поищу порядочную!»
– Сама придумала или солнцем напекло? – Андрей снял ее с колен и усадил на завалинку. Встал и ушел в дом. Там лег на лавку, заложив руки под голову. Аня явилась следом.
– Пойдем завтракать! – позвала с порога.
– Не хочу! Ешь одна!
– Я не стану одна!
Она вошла в клеть и стала перед лавкой. Он не отреагировал.
– Ты специально лег, чтоб я стояла?
Богданов сел.
– Чего надулся?
– Не знаю, как убедить тебя, – сказал он с горечью.
– Зачем смотрел на меня голую?
– Мне этого хотелось.
– Не для того, чтоб сравнить меня с Клавой и решить, кто лучше?
– Аня! – сказал Андрей потрясенно. – Я даже не думал о таком!
– Раз хотел – смотри!
Она стащила рубаху и оказалась перед ним в одних сапожках. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Она не выдержала первой, прыснула. Он засмеялся, вскочил и подхватил ее на руки.
– Идем завтракать? – спросил. – Или?..
– Или! – сказала она…
Проблема с женитьбой решилась сама по себе. Как-то Аня ушла к Ульяне, Андрей скучал дома один. Внезапно за оградой послышался топот. Андрей вышел во двор. Евпраксия, привязав жеребца, шагнула в калитку. Андрей молча поклонился.
– У меня есть крестная дочь, – сказала княжна, – я за нее в ответе.
Андрей насторожился.
– Дочь моя живет в блуде! Это сором!
– Что я должен сделать? – спросил Андрей.
– Венчайтесь! И поскорее!
– Ладно! – сказал он.
Княжна пошла к выходу.
– Проша! – окликнул он.
Она обернулась.
– Тебе это зачем?
– Пока ты не женат, – сказала она, кусая губы, – я надеюсь! Это все ведун! Обманул меня! Отроковица поведала: «Прилетит Богдан, поцелуй его троекратно! Обретешь себе мужа!»
– Ты пригожая и храбрая, – сказал Андрей. – Самая замечательная женщина из всех, кого я знал!
– Что ж другую избрал?
– Ей я нужнее…
Она смотрела укоризненно. Богданов наклонился и поцеловал ее руку.
– В уста так и не посмел! – фыркнула она. – Эх ты, боярин Пушкин!
«При чем здесь Пушкин?» – недоумевал Богданов, глядя ей вслед… В тот же день он сходил к священнику и договорился о венчании. Отец Пафнутий назначил день, исповедовал и причастил жениха и невесту. За то, что жили до свадьбы, наложил епитимью: сорок раз прочитать «Отче наш» и спать порознь до венчания. Они прочитали молитву вечером, и Аня отправилась к вдове. Андрей засыпал, когда дверь в клеть скрипнула, босые ножки прошлепали по дощатому полу.
– Там душно! – сказала Аня, влезая на кровать. – Печь топилась!
– Я пойду на лавку! – предложил Андрей.