Угол зрения Фальраха увеличился. Жизнь наконец возвращалась к нему. Он сумел немного повернуть голову и теперь смотрел в искаженное лицо мертвой кобольдской женщины, в глазницы которой вместо глаз вставили бирюзу, и она уставила на Фальраха укоризненный каменный взгляд. Неужели она нахмурилась?
Эльф негромко захрипел. Хотел позвать Эмерелль. Где же она?
Облон склонился над ним.
— Сбежать хочешь? Это ты зря. — Низкий голос звучал успокаивающе, даже приветливо. — Ты мне нравишься, эльф.
Поэтому я избавлю тебя от мук. Скоро ты снова станешь тем, кем должен быть.
Фальрах хотел возразить, но язык камнем лежал у него во рту. Эльф мог издавать только невнятное бормотание.
Кобольд воспользовался моментом и сунул ему между зубов твердый кусок корня, чтобы Фальрах больше не мог закрыть рот. В руке у Облона по-прежнему был горшок с углями.
Дым, поднимавшийся из него, стал гуще, маслянистее. Он перестал быть похож на бледные призрачные пальцы.
Шаман вдохнул дым и выдул его прямо в открытый рот Фальраха. В горле запершило. Ощущение у эльфа было такое, словно он съел холодное и слишком жирное жаркое. Язык покрылся тонкой и твердой пленкой, заклеил ему глотку. Дым будто поднимался прямо в разум. Эльф лежал на полу, но ему казалось, что он падает. Дыхание участилось.
Облон снова выдохнул дым прямо ему в открытый рот. Глаза шамана были неестественно расширены. Весь белок куда-то исчез. Один глаз превратился в холодное грязновато-зеленое море. Второй сверкал, словно светлый янтарь. Зрачки сузились до крохотных черных точек.
— Ты чувствуешь их приход? — хрипло произнес кобольд. — Они услышали меня.
«Никто не придет», — подумал Фальрах. Это совершенно невозможно. Это противоречит всем законам разума.
Облон присел на корточки рядом с эльфом. Горшок с угольями поставил на пол. Корпус малыша покачивался из стороны в сторону. То затихающее, то усиливающееся мычание без слов сопровождало его движения.
За спиной шамана Фальрах отчетливо видел мумифицированных предков. Не шевельнулась ли женщина с бирюзовыми глазами? Он готов был поклясться, что ее голова только что была наклонена под другим углом.
С губ безносого мертвеца что-то потекло. Белый дым, свившийся в тонкую нить толщиной чуть больше пальца. Вместо того чтобы подняться к потолку глиняной хижины, он потянулся почти горизонтально к шаману.
Дама с бирюзовыми глазами тоже выдыхала дым. Фальрах по-прежнему не мог пошевелить головой, но теперь он мог видеть и другие пальцы, сотканные из дыма. Они сплетались во вращавшуюся над головой Облона спираль.
Внезапно шаман дернулся и остановился. Облон вытянул руку и положил ее эльфу на грудь, прямо туда, где билось сердце.
— Спасибо, что вы меня услышали, — твердым голосом сказал он. — Освободите дух, захвативший великана. Вытащите его, словно червя, из-за которого гниет яблоко.
Язык Фальраха не совсем онемел. Эльф попытался с его помощью выбить клин, стоявший между зубами.
Отдельные пальцы дыма обвивались друг вокруг друга, словно нити каната. Они становились все гуще, утрачивали контуры и со змеиной грациозностью двинулись к нему. И замерли — как приготовившийся нападать тростниковый уж.
Последний раз приложив усилие, Фальрах выплюнул клин.
В тот же миг змея, сотканная из дыма, нанесла удар. Она проникла в его рот и наполнила легкие. В мгновение ока она оказалась везде. Пробралась в его разум. Дюжины различных голосов заговорили в нем. Они смеялись и кричали. Плакали.
А затем послышался приказ. Один-единственный голос, получавший все больше и больше власти. Голос, угрожавший заполонить собой все его сознание.
Никодемус смотрел на окровавленное мясо, лежавшее на плоской скале. Как сильно он ненавидел его! Проклятье, он ведь не тролль. Что себе Мадра только думает? Он даже толком не освежевал тушку. На худом черепе осталась окровавленная шерсть.
Лутин вполне понимал, почему они не разводят костер.
Ночью их может выдать пламя, днем — дым. Огонь — просто совершенно непредсказуемый риск. Но сколько еще ему глотать эту жратву для змей? Кобольдская деревня расположена по ту сторону скалы! Полдня пути отделяло их от эльфов. Им нечего бояться!
— Невкусно? — спросил Мадра.
Никодемус попытался дать троллю подходящий ответ.
Впрочем, здесь крылась опасность превратиться из участника ужина в его часть.
— Если тебе не нравится, я могу забрать себе. — И, не дожидаясь ответа, тролль схватил бедро и остальное мясо.
— Сколько еще ты собираешься сидеть здесь, в горах? Мы выполнили свою задачу. Мы можем идти!
— Я хочу знать, что они здесь делают. — Мадра выплюнул наполовину разгрызенную кость. — Сюда никто просто так не приходит. Я хочу знать, что происходит.
Никодемус тихонько вздохнул. Тролль, который пытается разгадать тайну! На это могут понадобиться годы. А он потратит с этим троллем лучшую часть своей жизни. В тысячный раз он посмотрел на амулет, который вручила своему следопыту Сканга. Было бы так легко позвать шаманку!
Внезапно Мадра вскочил и схватился за булаву. Никодемус испуганно отпрыгнул. Неужели он себя выдал?
— Я все могу объяснить… — пробормотал он, отступая немного назад. — Я могу… — И наткнулся на что-то мягкое.
Затравленно оглянулся. И его мочевой пузырь едва не опорожнился. Там стояла эльфийская королева! Она нашла их.
Вот теперь все!
Он отпрянул от эльфийки. Значит, это из-за нее Мадра вооружился.
— Все не так, как кажется, повелительница. — Проклятье, она уже не повелительница. Нельзя так унижаться!
— Чего ты хочешь? — твердым голосом спросил Мадра.
У эльфийки был меч, но она казалась расслабленной. Может быть, она и ссориться-то не хочет, подумал Никодемус.
Но нет… Она не боялась ни лутина, ни тролля. Она пошла с Олловейном в зал суда и убила семнадцать серокожих и всех находившихся там кобольдов. Они оба для нее — не угроза.
— Давай покончим с этим, — прорычал тролль и, готовясь к бою, поднял булаву.
— Нет, нет, нет! — Никодемус встал между ними. — Для начала мы можем поговорить. Головы разбить друг другу всегда успеем.
Эмерелль просто кивнула.
— Вопрос не в том, что я здесь делаю, а в том, чего хотите вы.
Вообще-то это очевидно. Так что лучше не сочинять лживых историй.
— Тебя разыскивают из-за убийств в Фейланвике. То есть…
Ищут убийц. До сих пор никто не знал, что это ты. Ты…
— Тихо, — прошипел Мадра, и его булава со свистом рассекла воздух. — Заткни свой глупый рот, лисьеголовый, или я сам заткну его тебе.