— Лежал бы ты спокойно, малец, — раздалось со стороны.
Анжей вздрогнул. Может, варги и разумны в какой-то степени, но связно и членораздельно говорить они в любом случае не способны — строение гортани и ротовой полости не то. Значит, рядом человек. Человек, говорящий на имперском языке.
— Где я? — задал он самый популярный в подобных ситуациях вопрос. Вернее, попытался задать — пересохшая глотка отказывалась воспроизводить иные звуки, кроме неразборчивого хрипа.
— Что? — переспросил невидимый собеседник. — А, ну да, говорить тебе сейчас не слишком удобно.
Пересохших губ коснулась влажная то ли губка, то ли тряпка, между зубами просочился тонкий ручеек теплой жидкости. Кажется, вино с какими-то странными специями… Анжей глотал жадно, едва ли не впиваясь зубами в источник влаги — он и не думал, что настолько страдает от жажды. Когда губка отодвинулась, он застонал, попытался всем телом потянуться за ней…
— Нет-нет, малыш, терпи. Сразу много нельзя.
В голове от странного питья немного прояснилось, и юноша сумел идентифицировать голос. Голос был немолодой, хриплый, и… женский.
— Где я? — вторая попытка оказалась удачнее.
— В горах, где еще. В пещере, если хочешь конкретики, — хмыкнула невидимая женщина. — Ну и в безопасности. Разумеется, настолько, насколько это вообще здесь возможно.
— Как я сюда попал?
— На тебя напали варги. Помнишь? Я слышала разговор стаи — они радовались легкой добыче. А я-то знаю, что по их меркам легкая добыча — это человек, который не может защититься. Надо сказать, у меня с варгами некоторые разногласия в вопросах этики, — усмехнулась собеседница. — Вот я и пошла посмотреть, кого там затравили эти отважные воины. Так тебя и нашла. Разогнала остатки стаи — ты молодец, круто их отделал. Тебя перенесла сюда.
— Давно?
— Дня два уже будет.
— Что со мной?
— Тебе весь список твоих болячек, или обойдемся свежеприобретенными?
— Весь список я и так знаю, — огрызнулся Анжей. Голос почти полностью восстановился, хотя говорить еще было довольно-таки больно.
— Тогда — сущая ерунда. Раздроблено правое запястье, сломана голень левой ноги и два ребра с той же стороны. Рваные раны на бедрах и сломанной голени, рана на горле — пожалуй, самая опасная из всех была, но с ней я уже управилась. Глаза сильно воспалены, но это вообще сущая ерунда — завтра сниму повязку, через день будешь нормально видеть. Плюс, само собой, обморожение, невротическое истощение, и в дополнение вскрылись старые болячки, но это уже не так страшно — обморожение я купировала, угрозы разрыва сердца тоже теперь нет.
— Ни… себе! — выругался полуэльф. Да, такого с ним еще не было. — И… что теперь со мной будет?
— Я откуда знаю? Это от тебя зависит. Переломы и раны я тебе вылечу, внутри тоже кое-что по мелочи подлатаю. Но тут нужен опытный маг-целитель, причем высокого уровня.
— Не поможет здесь никакой маг, — Анжей осторожно пошевелился, пытаясь найти чуть более удобное положение тела. Сильные руки тут же придержали его, слегка приподняли, подкладывая под спину мягкую, пушистую шкуру.
— Ну, тебе виднее, — хмыкнула женщина. — Пить еще хочешь?
— Да! А можно?
— Немного — можно.
К губам снова прижалась губка, на этот раз источающая резкий аромат каких-то трав — снова с примесью странного привкуса, какой был у подогретого вина.
Допив, он откинулся на шкуру, и почти сразу же уснул, успев только подумать, что надо было спросить имя спасительницы.
Следующее пробуждение оказалось куда как приятнее. Еще не успев окончательно согнать сонную одурь, Анжей уже почувствовал пьянящий аромат тушеного мяса, и только тогда понял, насколько он голоден.
Однако мечтам не всегда дано сбываться.
— Мясо тебе пока что нельзя. Ты слишком давно не ел, так что придется обойтись бульоном, иначе разболеешься еще сильнее.
— Да Ярлиг с ним! — вспылил юноша. — Мне все равно долго прожить не светит, так почему я должен еще и лишать себя всех радостей жизни?
— Интересные у тебя представления о радостях жизни, — хмыкнула собеседница, поднося к губам пациента кружку, наполненную дымящимся ароматным бульоном. — Вкусная еда — это мелочь, не стоящая ничего, по большому-то счету. И относить ее к радостям жизни — всего лишь чревоугодие, глупый и ничтожный порок.
Анжей поперхнулся. Теперь все встало на свои места. Вот только нельзя сказать, что самого Анжея это хоть немного порадовало.
— Чревоугодие — порок, говоришь, — пробормотал он, едва откашлявшись. — Теперь я, кажется, понимаю, что произошло.
— Что именно? — с тенью интереса в голосе спросила женщина.
— Это долго рассказывать. К тому же, тебе вряд ли будет интересно — ты же обо мне почти ничего не знаешь…
— Так расскажи, — кажется, она пожала плечами. — Лежать здесь тебе все равно еще не меньше пяти дней, а то и больше. Надо же чем-то заниматься? Я тут живу одна, поговорить, кроме варгов, не с кем, а они не очень-то приятные собеседники, честно признаться.
— Я даже не представляю себе, с чего начать, — почему-то полуэльфа одолевало желание и впрямь выговориться, рассказать спасительнице историю своей недолгой, но богатой на впечатления и неприятности жизни.
— Начни с того, как тебя зовут, — хмыкнула та.
— Анжей. Полностью — Анжей Лаорэне фон Элге, граф Вергальский… точнее, был бы графом, если бы не родился бастардом. Могу я узнать и твое имя?
— Эллири Артос.
— Если не секрет, а что ты сама здесь делаешь, в этих ярлиговых горах?
— Живу, — судя по интонации, женщина грустно улыбнулась. — Когда-то я жила в Ан'гидеале, вместе с мужем. Но он поссорился с городским старейшиной… Понимаешь, мой супруг был эльфом-изгнанником. Мы жили здесь около десяти лет, его знали, как хорошего охотника, уважали и ценили. Пять лет назад сменился городской старейшина. Новый глава города отличался редкостной нетерпимостью к представителям нелюдских рас. Моему мужу старейшина ничего не мог сделать, но все остальные эльфы и немногочисленные орки, обитавшие в Ан'гидеале, подвергались постоянным гонениям, их притесняли, за убийство не-человека даже не наказывали! Муж пытался с этим бороться, но бесполезно. Тогда мы ушли в горы. Не могу сказать, что наша жизнь сильно изменилась, а что все же изменилось — то все к лучшему. Но чуть меньше года назад он погиб во время снежного бурана. С тех пор я живу одна. Правда, я не думаю, что мне долго еще осталось — жизнь здесь полна опасностей, да и не сказать, что я сильно ею дорожу.
— Я думал, пар «эльф — человеческая женщина» не бывает… — удивился Анжей.
— Вообще-то, ты почти прав, — Эллири усмехнулась. — Эльфы-мужчины в подавляющем большинстве слишком самовлюбленны и подвержены самолюбованию, они считают человеческих женщин слишком некрасивыми для себя. Но мой покойный супруг и сам не отличался особой внешностью. Его лицо было изуродовано шрамами, и выбирать ему особо не приходилось, и самолюбования он по понятным причинам был начисто лишен. Кроме того, я тоже не красавица, и по той же самой причине. Так что рядом со мной он не чувствовал себя ущербным.