А сейчас отец перешел все грани. Ворханка не было в городе в кровавую седмицу, он не застал этого кошмара, но если бы застал, то не остался бы в стороне. Вот только выступил бы он не за отца. Именно после тех событий тогда еще совсем молодой юноша по возможности оборвал все связи со старейшиной, не желая даже видеть человека, залившего город кровью не-людей: взрослых, стариков, женщин, подростков, детей, и даже совсем младенцев. После тех жутких событий ничего подобного в Ан'гидеале не происходило — представители нелюдских рас обходили проклятый город по широкой дуге. Бригады, конечно, то и дело заходили за черту дозволенного, но — по мелочи. Теперь же… Теперь Ворханк обязан был вмешаться. Просто потому, что не вмешаться ему не позволила бы совесть.
— Есть законы человечьи, но есть и иные, что стоят выше, — повторил сын старейшины, сжимая ладонь в кулак. — Законы чести, совести, и долга. Ты знаешь эти слова, генн Дрант?
— Я знаю приказ, который я должен выполнить, — коротко ответил заместитель Керзита. — И я его выполню независимо от того, будет на то воля твоя или бога. А красивые слова оставь для дураков.
Вот это он зря сказал. Большинство северян можно назвать недалекими, грубыми, невоздержанными, порой жестокими, неряшливыми… какими угодно. Но мало кто мог бы назвать северян в их присутствии бесчестными трусами, и остаться при том в живых.
— Ты не тронешь этих геннов, пока я жив, — веско обронил Ворханк, делая шаг вперед и вставая спиной к лестнице. Он не обратил внимания на оставшихся между ним и Альвариэ двоих воинов из бригады… а зря.
— Взять предателя, — коротко скомандовал Дрант.
Сразу два меча устремились в спину сына старейшины, взбунтовавшегося против отца. Северянка, неусыпно следившая за обоими противниками, тут же нанесла молниеносный удар, лишая жизни одного из нападавших, но клинок второго глубоко вонзился в плечо Ворханка.
Анжей обеими руками вцепился в перила лестницы, сосредоточенный только на одном — удержаться на ногах, не потерять сознание. С того момента, как они все оказались перед собравшейся в зале корчмы толпой, его голова раскалывалась на части, в виски словно ритмично бил тяжелый молот, острая боль пронзала затылок и лоб, перед глазами все плыло и качалось. Он чувствовал толпу и ее настроение как свое, он ощущал перекатывающиеся волны ненависти и презрения, ярости и страха, возмущения и ободрения… И одновременно с тем он совершенно отдельно ощущал себя. Полыхающее в душе пламя, одновременно чуждое и родное. Яркое, безжалостное пламя Грани. Гнев переполнял его сознание и его дух, ему хотелось броситься на всех этих людей, голыми руками разорвать их в клочья, перегрызать глотки и ломать шеи, кромсать и рубить, убивать, убивать, убивать! Пока что полуэльф сдерживал очередной проснувшийся порок, но он не знал, насколько его хватит.
Острое лезвие пропороло кожаную куртку, шерстяную рубаху, тонкую нательную сорочку, и легко пронзило податливую человеческую плоть. Ворханк вскрикнул от боли и неожиданности, но в следующее мгновение развернулся, хватая напавшего за горло — ручищам сына старейшины мог бы позавидовать и орк. Тихо хрустнуло, и труп керзитовца упал на ступени, рядом с телом товарища, на пару мгновений раньше зарубленного Альвариэ.
Зал корчмы был сравнительно небольшим, с комфортом в нем могло разместиться не более сорока человек. Для сравнения, зал той же «Пушистой наковальни» вмещал до ста посетителей разом, правда, в некоторой тесноте. Но сегодня здесь собралось не меньше шестидесяти жителей Ан'гидеаля. Керзитовцев же, считая тех, что замаскированными сидели за столом у стойки, набралось едва ли пятнадцать.
Ворханка в городе любили и уважали. И эти любовь и уважение оказались куда сильнее привычного страха перед бригадами и уже практически свергнутым Керзитом. Покушения на своего любимца толпа простить не могла.
Все кончилось в считанные минуты. Керзитовцев просто задавили, затоптали ногами. Всех, кроме одного — семнадцатилетнего Гарра. Юноша забился в угол, спрятавшись за перевернутым столом, и молился всем известным ему богам, лишь бы его не нашли, не заметили, не убили! Он только сейчас, на собственном примере, понял, насколько же страшна смерть, которую щедро, не скупясь, дарили его соратники.
Через пять минут зал таверны опустел — в нем остались лишь члены команды и Илона. Вейн тихо велел уходить, пока он уводит разгоряченную толпу на штурм дома старейшины, сам виконт пообещал присоединиться к ним позже, уже за городом.
Альвариэ сноровисто набивала провизию в мешки. Корчмаря ранили во время свалки, и Лэрта тут же вызвалась его вылечить, а пока целительница возилась с пациентом, северянка взялась собирать корчмареву благодарность, не спрашивая хозяина. Да тот и так не посмел бы возражать. Тэйнар удерживал диск с погруженным в глубокий сон Веленом, Илона пошла оседлать лошадей, а Анжей…
Анжей очень хорошо запомнил одного из керзитовцев. Того самого, что выстрелил первым. Выстрелил в него. Головная боль уже отпустила, но яростный, клокочущий гнев никуда не делся — полуэльф запомнил покусившегося на его жизнь, а также запомнил, что тот остался в живых. И теперь он искал обидчика.
И нашел, разумеется. Сила Грани, удвоенная сейчас разбуженным и полным силы очередным пороком, давала адепту дополнительные способности — Анжей чувствовал, где находится тот, кто посмел вызвать его гнев.
Стол юноша просто отбросил в сторону — сейчас даже его физическая сила превосходила обычную в несколько раз. Насмешливо посмотрел на скорчившегося в углу керзитовца, поднял руку с растопыренными пальцами…
— Пощади! — взвыл тот. — Пожалуйста, умоляю, не убивай меня!
— Почему? — губы полуэльфа искривились в холодной усмешке. — Ты пытался убить меня. Тебе не удалось, ты оказался слишком слаб. Почему бы и мне не попробовать?
— Я не хотел! Пощади меня, не убивай, умоляю!
Анжей презрительно улыбнулся. И резко сжал пальцы в кулак.
Глаза Гарра полезли из орбит, рот распахнулся в немом крике. Адепт, продолжая улыбаться, дернул руку в сторону — повинуясь Силе его безмолвного приказа, тело молодого керзитовца взвилось в воздух.
Сперва лопнули кольчуга и куртка, потом разлетелась в клочья рубашка, обнажая грудь. Прорывая бледную кожу, хищно высунулись обломки искореженных ребер, рана широко разверзлась. Гарр, все еще живой и остающийся в сознании по воле Анжея, с диким, животным ужасом смотрел на собственное пока что бьющееся сердце, трепещущее в воздухе отдельно от тела.
— Умри, — коротко произнес полуэльф, сжимая пальцы сильнее.
И Гарр умер.
— Что ты сделал? — прозвучал за спиной юноши холодный, слегка подрагивающий от напряжения голос. Адепт медленно обернулся, пристально посмотрел в глаза Тэйнару, машинально отмечая количество защитных плетений, которыми тот себя окружил.
— Так будет с каждым, кто осмелится мне противостоять, — спокойно ответил он.
Плетущий медленно наклонил голову чуть набок, пристально вглядываясь в непроницаемые глаза Анжея. А потом вдруг коротко, без замаха влепил полуэльфу болезненную, хлесткую пощечину.