— Его только что накормили, и ваша сестра сказала, что теперь ему надо поспать.
— Он выглядит утомленным.
— Да, и все еще голодным. — Она внезапно подняла глаза, поймала печальный взгляд Доминика и тут неожиданно подумала о том, что Доминику должно быть было тяжело видеть этого ребенка.
— Может быть, вы хотите, чтобы мы сели где-нибудь еще?
Доминик беспокойно заерзал.
— Здесь прохладно, и Карло сможет уснуть.
Ей совершенно не хотелось уходить, и он знал это. В беседке воцарилось молчание. Она прислушивалась к стрекоту цикад в кустарнике, жалея, что не отвела Карло в какое-то другое место.
Доминик потянулся за своей книгой, но в последний момент передумал.
— Мой отец ничем не обидел вас?
— Конечно, нет. А почему вы спросили?
Он криво улыбнулся.
— Он не слишком хорошо относится к точке зрения, отличной от его собственной.
— А кто относится хорошо? — Изабелла следила за тем, как постепенно закрывались глазки малыша. — Ваш отец немного напоминает мне моего деда. Хотя у них разное мировоззрение, но каждый в душе уверен в своей правоте.
— Похоже, вы восхищаетесь им.
— Дедушкой? — Она подняла глаза. — Да. Это один из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречала. Предполагаю, что вы не очень высокого мнения о нем…
Доминик скривил рот, и ей стало все ясно без слов. Было бы удивительно ждать чего-то другого от человека, родившегося на Монт-Авеллане.
— Но он мой дедушка.
— Конечно.
— И я люблю его. — Изабелла играла темным локоном Карло. — Я знаю и другую его сторону. Вам, например, известно, что он может сделать бумажный самолетик, который будет долго летать по комнате? Или декламировать наизусть английских поэтов на безупречном английском языке? И что он никогда не расстается с портретом моей бабушки, хотя со дня ее смерти прошло больше лет, чем она прожила на этом свете?
Доминик улыбнулся.
— Нет.
— Я не считаю, что все, что сделал мой дед, было правильно, но я верю, что он так поступал от чистого сердца. И я знаю, что он любит Нироли.
— А это имеете значение?
— Это важно, если вам пришлось стать монархом, вы так не думаете? — Она положила руку на животик малыша. — А последние два года были невероятно болезненны и тяжелы для него.
— Могу себе представить.
Она подняла глаза. Мало кто мог это действительно понять. Сначала ее дедушка потерял жену, которую любил, потом внука и, наконец, обоих сыновей.
— Вам тоже было нелегко.
— Иногда мне не верится, что это случилось. Мой отец был таким опытным моряком. Иногда я ловлю себя на мысли, что произошла какая-то чудовищная ошибка, и он вернется… — Она остановилась, неожиданно осознав, что говорит… и кому.
— Мне знакомо это чувство.
— Извините, я…
— Вы были близки со своими родителями?
Она ответила, не задумываясь:
— Да, хотя мой отец был… очень замкнутым.
И слишком безропотно подчинялся своему отцу, что очень раздражало ее.
— Но он бы стал прекрасным королем, как я думаю, — добавила она.
— А ваша матушка?
— Была бы очаровательной и красивой супругой короля.
Доминик улыбнулся, и его лицо сразу стало гораздо мягче.
— Она была моим лучшим другом.
— Это из-за нее вы решили осесть на Нироли? — спросил Доминик.
Изабелла удивленно засмеялась.
— Нет. Хотя только благодаря ей моя жизнь была вполне сносной. Первые несколько лет по крайней мере, пока я не нашла себе занятие.
— Вам не хотелось вернуться?
Она покачала головой.
— Я хотела получить диплом, овладеть английским и испанским, но для этого мне нужно было получить разрешение дедушки.
— А он отказал?
Сейчас, когда она сидела здесь под сенью вьющегося винограда, держа на руках спящего малыша, ей было легко забыть о том, как зла она была тогда.
— Да.
— И что сделали ваши родители?
— Ничего. Они не могли повлиять на мое решение. Это я и пыталась объяснить вашему отцу. Мы должны жить так, как позволяют сложившиеся обстоятельства, и радоваться тому, что имеем. Моя мама учила меня этому. Она была добрейшей женщиной.
Карло засопел во сне, и Изабелла с улыбкой взглянула на него. Вот чего бы она хотела, если бы могла выбирать. Собственную семью. Людей, которых она могла бы любить и которые любили бы ее.
— Мне надо было получить разрешение короля жить за пределами Нироли… А мой дедушка не дал его.
Доминик нахмурился.
— Почему?
— Потому что считал, что женщине нет необходимости получать высшее образование. Думаю, что он видел мое будущее в замужестве.
— В браке с каким-нибудь европейским принцем?
— Лет пятьдесят назад это могло бы быть моим уделом, но теперь принцы предпочитают заключать браки по любви, а не по крови.
— Вы разочарованы?
— Будучи знакомой с большинством самых завидных принцев во всей Европе, не сказала бы. — Она подняла глаза и улыбнулась. — Но я страшно разозлилась, когда Марко получил разрешение жить в Лондоне, а мне было отказано в этом.
— Могу понять.
— Но я сглупила. Я могла бы уломать его и сделать по-своему. Единственным аргументом, который он предъявлял мне, было мое положение и право престолонаследования…
— Изабелла, вы где? — раздался невдалеке голос Люситты.
— Я здесь. — Она обернулась.
Пожилая женщина стояла в дверях дома и задумчиво смотрела на них.
— Карло спит?
— Крепко.
— И сопит, — добавил Доминик.
Изабелла улыбнулась, посмотрев на малыша.
— Так идите и уложите его в доме. Вы замучаетесь, если будете все время держать его на руках, пока он спит. Сильвана напрасно попросила вас об этом.
Изабелла вошла в дом и прошла в узкую комнату. В ней стояла простая деревянная кроватка, уже ждущая малыша…
— Мой отец смастерил эту кроватку для моего старшего сына, — сказала Люситта, проведя рукой по ее резной спинке.
— Очень красивая. — Изабелла осторожно уложила спящего Карло в кровать.
— Отец был искусным столяром. Он сделал еще прекрасного коня-качалку, но он сгорел при пожаре в доме Доминика. — Женщина помолчала немного и спросила: — Он рассказывал вам что-нибудь о пожаре?