Последняя реплика не слишком-то понравилась Маше. Она скосила глаза на трех собак, которые сидели в нескольких метрах от нее. Вид у них был свирепый. А глаза… Маша поежилась… Глаза смотрели слишком холодно и разумно для собак. Словно они оценивали ее шансы на выживание и прикидывали, за сколько минут смогут обглодать ее кости.
– Маш! – негромко окликнул ее Данилов. – Маш, приди в себя!
– Что? – вздрогнула она.
– Можешь войти, только без резких движений.
– Хорошо.
…Сперва Маша ничего не разглядела. В ноздри ей ударило зловоние… Но когда глаза немного привыкли к полумраку, она увидела девушку, сидевшую на охапке сухой травы.
Выглядела девушка гораздо хуже, чем Маша себе представляла. Тощая, с ввалившимися щеками и грязной, шелушащейся кожей. Волосы сбиты в колтуны. Глаза смотрят испуганно и безумно, а потрескавшиеся губы беспрестанно что-то шепчут. Вместо одежды на девушке было надето какое-то грязное, замаслившееся тряпье. В пещере пахло собаками, гнильем… Повсюду валялись куски изгрызенных костей.
– Если тебе плохо, можешь выйти на воздух и подышать, – тихо сказал Стас.
– Да… Пожалуй, я возьму тайм-аут.
Маша повернулась и выбралась из пещеры.
С наслаждением вдохнула полной грудью прохладный, чуть влажноватый воздух леса. Запах деревьев и травы показался ей самым великолепным парфюмом на свете. За спиной у Маши, в пещере, Данилов сказал девушке несколько успокаивающих слов, а затем выбрался вслед за Машей.
– Есть еще сигареты? – спросил он.
– Да. Держи!
Стас закурил. Выпустил дым, покосился на Любимову и осторожно спросил:
– Ну, как?
– Ужасно, – ответила она. – Девочка совершенно истощена. Ее нужно срочно отправить в больницу.
– Кто бы спорил, – хмыкнул Стас.
Маша обернулась на черный зев пещеры, перевела взгляд на дымящего сигаретой коллегу и спросила:
– Ты можешь вывести ее на свежий воздух?
Он покачал головой:
– Нет. Она панически боится дневного света.
– Плохо дело.
– Да уж.
– Сколько же времени ты с ней беседовал, что сумел вытянуть столько информации?
– Сейчас она говорит хуже, чем обычно, – сказал Стас. – Думаю, она взволнована. Ты для нее новый человек.
Данилов докурил сигарету, бросил окурок под ноги и растоптал его каблуком.
– Как думаешь, убийство этой девушки… Нины Чадовой… связано со всем, что здесь происходит?
– Уверена, что да, – сказала Маша. – Думаю, с ней расправились за то, что она слишком много мне выболтала. И с ее братом, Степаном, тоже. Он собирался отвести меня в лабораторию.
– В ту, что на вершине холма?
– Да.
– И что мы, по-твоему, должны теперь сделать?
– Сами мы ничего не сделаем, Стас. Нужно добраться до спутникового телефона и вызвать помощь.
– Хороший план, – одобрил Данилов. – Только как это сделать?
– Я заручилась поддержкой местного воротилы – Ильи Львовича Рутберга. Он вполне адекватный мужик, хотя предпочитает дистанцироваться от местного населения.
– Которое пашет на его заводах?
– Угу. В принципе его можно понять. Для него Хамовичи – безделушка. Что-то вроде первого, но дорогого сердцу опыта.
– Или первой любви, – с сухой усмешкой проговорил Стас.
Маша качнула головой:
– Вот это вряд ли. Здесь погибли его племянница и брат. Не знаю, как насчет брата – с ним у Рутберга были сложные отношения, а вот племянницу Киру он, кажется, очень любил.
– А с братом почему не сложилось?
– Судя по всему, Лев Рутберг был порядочной сволочью.
– Это тебе его брат сказал?
– Отчасти. Остальное я прочитала сама – накопала в подшивке старых газет, которую нашла в сарае у доктора Тихонова. Брат Рутберга был ученым. И, кажется, очень хорошим ученым. Он руководил лабораторией. А после того, как финансирование было прекращено, а исследования свернуты, он взбесился. Мечтал продолжить исследовательскую программу, требовал у брата денег, чтобы возобновить работу, ну и так далее.
– А брат?
– А брат оказался более здравомыслящим парнем. Поэтому в помощи свихнувшемуся ученому отказал, а деньги вложил в реальное и прибыльное дело.
– В водичку и консервы?
– Угу. И в рыболовное хозяйство. В итоге Илья Рутберг преуспел, а Лев Рутберг спился, потерял дочь и, в конце концов, угорел в собственном доме. Так, по крайней мере, сказал Илья Львович.
Стас, задрав голову, посмотрел в направлении вершины холма и спросил:
– Что ты рассчитываешь найти в заброшенной лаборатории?
– Сама не знаю, – пожала плечами Любимова. – Но Глеб говорил о ней в бреду. Думаю, он сумел что-то узнать. Что-то важное.
Вдруг собаки, сидевшие у входа в пещеру, вскочили на ноги и насторожились. Одна из них зарычала, другие к ней присоединились. Шерсть на их холках встала дыбом.
– Что с собаками? – тихо спросила Маша.
– Не знаю, – отозвался Стас. – Они что-то почуяли.
И вдруг все три пса сорвались с места и понеслись вниз по склону. Секунда, другая – и вот они уже скрылись из виду. Прошло еще несколько секунд, и в отдалении послышался едва слышный собачий лай.
– Странно, – сказал Стас. – Они не успели бы так далеко убежать.
– Это не они, – сказала Маша. – Это другие собаки.
– Какие другие?
Любимова посмотрела на Стаса и отчетливо произнесла:
– Майор Воробьев угрожал устроить на тебя облаву. Думаю, он привел свою угрозу в действие.
– Не слишком ли много чести для одного заезжего опера? – с сухой ухмылкой поинтересовался Данилов.
– На мой взгляд – слишком. Но у майора Воробьева другая точка зрения. Нужно уходить и уводить девочку.
Стас покачал головой:
– Не получится. Девчонка не выйдет из пещеры.
Маша на секунду задумалась, затем сказала:
– У тебя есть пистолет. Давай попробуем сыграть на опережение. Привлечем внимание преследователей и уведем их подальше от пещеры.
– Придется прикончить пару собачек, – сказал Стас. – Знаю, что ты собак не жалуешь, но мне от этого как-то не по себе. Вот майора Воробьева я бы прикончил с легкой душой. Но ты ведь не разрешишь?
– Не разрешу. Но необязательно стрелять сразу на поражение. Дашь залп в воздух. Скорей всего, собаки испугаются звука выстрела и разбегутся.
– Будем надеяться, что так и будет. Пошли!