– Вижу горе, беду вижу! Собака белая… Человека бьют, мальчик погибает! Ай, горе-горе, ай, беда-беда!
– Какая собака? – испугалась Женя. – Кого бьют?
– Не знаю, красавица. Это ведь твоя судьба, не моя.
Женя вздохнула. Вот и эти туда же. Мало ей тети Матильды с ее зловещими пророчествами. Цыганка еще что-то говорила, но Женя ее уже не слушала, думая о своем.
В конце концов цыганка оставила ее в покое и, взяв свою товарку под руку, направилась к метро.
Женя проводила их взглядом, затем рассеянно посмотрела на свою руку. И вдруг встрепенулась.
– Постойте! Подождите! – Женя вскочила со скамейки и бросилась за цыганками. – Мой перстень!
Женя нагнала гадалку и схватила ее за рукав.
– Вы забрали мой перстень! – крикнула она.
– Какой перстень? – небрежно огрызнулась та, вырвав руку из слабых от растерянности пальцев Жени. – Не знаю никакой перстень! Э, да ты пьяная? Нана, посмотри – она же пьяная!
Женя рассердилась.
– Это я-то пьяная? – грозно крикнула она. – Ну погоди! – И Женя завертела головой в поисках милиционера. – Товарищ милиционер! Товарищ милиционер!
От метро к ним двинулся мужчина в милицейской форме.
– Сержант Трофимов, – представился он, коснувшись пальцами козырька фуражки. – Что случилось?
Женя набрала полную грудь воздуха, но цыганка заговорила раньше:
– Вот, начальник, проститутку поймала! Она здесь каждый день стоит! По пятьдесят долларов берет!
Женя буквально задохнулась от возмущения.
– Да как вы смеете? – выдохнула она. – Как вам не стыдно врать?!
Цыганка слегка подмигнула милиционеру. Он так же едва заметно усмехнулся и теперь уже всем корпусом повернулся к Жене:
– А ну, шалава, пройдемся до отделения.
– Я не шалава! Я…
– Все так говорят. Топай, сказал!
Краем глаза Женя увидела, как цыганка что-то передала милиционеру, и это «что-то» было очень сильно похоже на купюру.
– Так вы вместе! – прозрела Женя. – Вот оно что! У вас с ней сговор!
– Что-о? – Милиционер побагровел. – Я тебе такой сговор покажу! А ну пошла! Расплодились, проститутки, проходу от вас нет. Пошла, сказал!
И он повел Женю по скверу, как какую-нибудь преступницу. Пройдя шагов двадцать, милиционер сказал:
– Слышь, путана, постой!
– Чего вам? – сердито спросила Женя.
Милиционер быстро глянул по сторонам и, понизив голос до шепота, произнес:
– Можем договориться.
– Как? – не поняла Женя.
Милиционер окинул ее фигуру оценивающим взглядом и облизнулся.
– А ты не понимаешь? Мужчина и женщина всегда могут договориться.
– На что это вы намекаете?
Мент небрежно дернул щекой.
– Слушай, не строй из себя целку. Я ж тебя насквозь вижу. Сделаешь мне приятно, и я тебя отпущу. Всего и работы на пять минут.
Женя побагровела от ярости.
– Ни за что! – отрезала она. – Даже если вы будете последним мужчиной на земле!
Последние слова Женя произнесла не без удовольствия. Она слышала их в каком-то фильме, и там они звучали просто уничтожающе.
Однако подлый мент лишь хихикнул:
– Да ладно тебе. Че ты ломаешься?
– Я вам сказала – нет! Ведите меня в вашу тюрьму.
– Ну, как знаешь. Топай к вокзалу!
Женя хотела пойти с гордым видом, но милиционер поддел ее ладонью под ягодицу и слегка подтолкнул вперед. И Женя, вместо того чтобы идти с гордо поднятой головой, отвратительно засеменила ногами. Сердце ее яростно забилось от гнева и обиды.
«Да как вы смеете!» – хотела крикнуть она. Но вместо этого лишь горько заплакала.
«Обезьянник», в который посадили Женю, оказался довольно просторной комнатой, одна из стен которой представляла собой железную решетку с такой же решетчатой дверью. Напротив, маяча лысоватой головой в окошке дежурки, сидел толстый сержант.
Женя была в «обезьяннике» не одна. Вокруг – сидя и стоя – расположились еще пять девиц.
Но внимание Жени привлекла лишь одна из них – худощавая брюнетка с тонким породистым лицом. В отличие от других женщин, одета она была вовсе не вызывающе, и даже можно сказать – скромно. Ничего яркого, лишь ровные, темные тона. Женя не разбиралась в одежде, но почему-то сразу поняла, что эта скромность мнимая: одна лишь кофточка красавицы стоит дороже, чем все яркие тряпки девиц.
Красавица брюнетка сидела в углу «обезьянника» ни на кого не глядя и задумчиво смотрела в одну точку. Женю поразила не только изысканная и неброская красота женщины, но и мраморная бледность ее щек и высокого лба, окаймленного темными густыми волосами, зачесанными назад.
В изяществе ее шеи, в повороте головы было что-то аристократическое. В толпе разряженных, размалеванных девиц брюнетка выглядела как красивая хищная птица в пестром, галдящем курятнике.
Женя невольно засмотрелась на нее и даже успела подумать: «Вот бы мне быть такой», но тут женщина повернула голову и посмотрела на Женю. Ее серые, чуть удлиненной формы глаза глянули так холодно и высокомерно, что Ремизова зарделась и поспешно отвела взгляд.
«Вот так должна выглядеть настоящая королева!» – подумала она.
– Эй, начальник! – кричала тем временем одна из девиц, грудастая крашеная блондинка. – Хавать будем или как?
– Здесь тебе не столовая, – буркнул толстяк-сержант, даже не подняв головы.
– Мне нельзя терять форму! – не унималась пышка. – Меня мужики за формы любят! Потеряю работу – ты меня, что ли, обеспечивать будешь?
Лысоватый сержант поднял на пышку сердитый взгляд, сдвинул брови и рявкнул:
– Поболтай мне еще!
– А ты любишь, когда болтают? – Пышка сипло хохотнула. – А хочешь, я тебе секс по телефону устрою? Только без телефона. «Милый, я вся дрожу от нетерпения… Я уже чувствую, как напряглись твои мышцы… О, какие у тебя мышцы! Опусти взгляд вниз… Еще ниже… Еще… Ну-ка, что это такое у тебя там торчит?»
– Живот! – весело крикнула другая девица. – Живот у него там торчит!
Девицы залились смехом. Толстяк-сержант нахмурился и демонстративно уткнулся взглядом в свои бумаги.
– Начальник! – продолжила клоунаду пышка, ободренная смехом товарок. – А хочешь я скажу, за что тебя девушки не любят? Оттого что ты лысину зачесываешь слева направо! А надо – справа налево! Зачесывай справа налево, и все будет тип-топ!
Сержант вдруг швырнул ручку на стол и, грозно блеснув глазами, рявкнул: