– Но это правда, – пожал плечами старик. – Лайков был настоящим подонком. Злобным. Мстительным. Он работал в какой-то научной лаборатории и был довольно важной персоной. Только не спрашивай меня, чем конкретно он занимался под крылом Родионова. Этого я тебе сказать не могу. Но могу сказать, чем он занимался в девяностых, после развала Союза. Если, конечно, тебе нужна эта информация.

– И чем он занимался? – спросила Маша, отпив чая.

Старик Федосов усмехнулся:

– Пытался обессмертить толстосумов, чтобы разбогатеть за их счет.

– То есть?

– Крионика!

– Крионика?

– Да. В девяностых годах это была довольно модная тема. Тогда еще ученые не осознавали всю неразрешимость проблемы разморозки биологического тела. Заморозить человеческое тело просто, но в процессе этого клеточная цитоплазма обращается в лед, а при разморозке, когда цитоплазма тает, она разрушает межклеточные мембраны, и поделать с этим ничего нельзя.

– А кто финансировал его исследования по крионике?

– Насколько я помню, он получал деньги от разных фондов. Ну и, конечно, были частные инвестиции от очень состоятельных людей.

– Ясно.

Маша хотела задать следующий вопрос, но в сумочке у нее зазвонил мобильный телефон. Прежде чем ответить, Маша взглянула на циферблат наручных часов и нахмурилась.

– С работы? – осведомился отец.

Она кивнула:

– Да.

Затем включила связь и поднесла трубку к уху.

– Марусь, ты сейчас где? – услышала она басок Толи Волохова.

– У отца. А что?

– Старик вызывает всех на оперативное совещание. Через час… нет, уже через пятьдесят пять минут нужно быть у него.

– Я не уверена, что успею.

– Если будешь опаздывать, позвони ему и предупреди.

– Ладно.

Маша убрала телефон в сумку, виновато взглянула на Федосова и сказала:

– Дядя Гриша, я была рада с вами встретиться, но сейчас мне нужно бежать.

– Мне тоже пора, – сказал старик Федосов. – Моя жена больна, и я стараюсь не оставлять ее без присмотра.

– Ты всегда был подкаблучником, – проворчал Любимов.

Федосов улыбнулся:

– Что делать! Не всем же быть такими крутыми стариканами, как ты. Рад был увидеться, Марусенька. И спасибо, что вытянула меня сюда. Мы с этим старым хрычом живем в двух шагах друг от друга, а видимся раз в неделю.

– И даже так успеваем друг другу надоесть, – проворчал Любимов.

…В прихожей, провожая Машу, отец негромко сказал:

– Пообещай мне, что дашь Глебу еще один шанс. Он хороший парень.

– Я знаю, пап. Но не хочу больше рисковать. На моей памяти его несколько раз пытались убить, и происходило это из-за карт.

– Значит, не дашь?

– Чего?

– Шанса.

Маша покачала головой:

– Нет, папа. И чем реже ты будешь говорить о Глебе, тем быстрее я его забуду.

Любимов вздохнул:

– Какая ты у меня еще глупая! Ладно. Беги к своим уголовникам. А насчет Митьки подумай: я ему и в Москве оленью упряжку найду, и ледяной скульптурой сам прикинусь.

– Хорошо, пап, я подумаю. Ну все, пока! Не болей!

Она еще чмокнула отца в щеку и вышла из дома на мороз.

4

– Зря ты это делаешь, – сказал Толя, глядя на то, как Стас счищает ножом кожуру с яблока.

Стас посмотрел на яблоко, которое держал в руке, снова на Толю и уточнил:

– Почему?

– В кожуре много железа, – со знанием дела ответил Волохов. – А это очень полезно.

Стас усмехнулся:

– Если я захочу железа, я пососу гвоздь. Твое здоровье!

Он отложил нож и со смачным хрустом откусил кусок яблока.

– Ты, Анатоль, слишком подвержен влиянию средств массовой информации, – сказал Стас с набитым ртом. – Бери пример с меня – я полагаюсь только на собственные инстинкты. И они меня никогда не подводят.

– Знаю я твои инстинкты, – проворчал Волохов. – Они у тебя срабатывают, только когда ты бегаешь за женщинами.

Стас откусил еще кусок.

– Вот тут ты ошибаешься, дружок, – прошамкал он. – Я не бегаю за женщинами. Это они за мной бегают. Запиши это у себя на низком неандертальском лбу, йети.

– За йети ответишь!

– Отвечу, отвечу. И за эти, и за те.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошла запыхавшаяся Маша.

– Наконец-то! – воскликнул Толя, шагнув ей навстречу и помогая снять пальто. – Через пять минут к Старику – он собирается что-то нам сообщить.

– О чем?

– Не знаю. Он не сказал.

– Опять сюрпризы. – Маша поморщилась. – Не люблю я сюрпризы.

– Да уж, – иронично проговорил Стас, – на приятный сюрприз от Старика рассчитывать не приходится. Кстати, привет, Марусь!

– Здравствуй, Стасис! Я тебя как-то сразу не заметила.

– Само собой, – усмехнулся тот. – Тяжело заметить мышь на фоне горы!

На столе зазвонил внутренний телефон.

– О, а вот и сам, – сказал Данилов и снял трубку. – Да, Андрей Сергеевич, Маша приехала… Да, уже идем… Так точно.

Он положил трубку на рычаг и, скривившись, констатировал:

– Не терпится ему!

– На Старика это не похоже, – сказал Толя. – Интересно, что такое важное он собирается нам сообщить?

– Есть только один способ это узнать, – сказала Маша. – Идем!

И первой направилась к двери.

Полковник Жук оказался в кабинете не один. Слева от него сидел молодой, светловолосый мужчина с бледно-голубыми, чуть выпуклыми глазами, придававшими его холеному лицу что-то рыбье. Он был одет в дорогой костюм. На шее – галстук, повязанный полувиндзорским узлом.

Вид у Старика был спокойный и вежливый. Впрочем, как всегда.

Дождавшись, пока оперативники усядутся за стол, полковник представил им незнакомца.

– Это – наш коллега из Федеральной службы безопасности, – сказал Старик. – Он интересуется делом «Безликого грабителя», если мне будет позволено так выразиться.

Полковник замолчал, ожидая ответа, и Толя Волохов ответил за всех:

– Да, Андрей Сергеевич.

Старик кивнул и продолжил:

– Наши коллеги из ФСБ хотят принять участие в расследовании этого дела.

Маша внимательно посмотрела на блондина. Тот держался спокойно и прямо, а в ответ на пристальный взгляд Маши слегка усмехнулся.