Если бы это был кто-то один, все было бы по-другому. Он просто поработил бы весь мир, и на этом бы все закончилось. Но усилители разума были созданы почти одновременно в нескольких лабораториях и стали тут же усложняться, используя свою мощь для наращивания этой же мощи… Ну и для разработки средств нападения и защиты. На планете вспыхнула война и очень быстро перекинулась и в космос тоже.
— Война будущего, — говорил Лар. — Никаких армий. Никакой подготовки. Не было ни марш-бросков, ни агитации населения… Просто… машины разрабатывали оружие, автоматические системы синтезировали его, и спустя полчаса после начала разработки оружие начинало стрелять.
— Атомное оружие? — осторожно поинтересовался Ромка.
— Это еще что такое?
— Ну, когда берут уран… или плутоний…
— Понял. Нет. Ты… — Лар вздохнул. — Ты просто не представляешь, что тогда творилось. Дрались не страны — дрались просто несколько групп программистов, несколько фирм, о которых еще вчера никто не слышал, а страны… Со всем их атомным оружием… Они просто лежали мордой вниз, молились, чтобы их не задело, и скулили от ужаса. Атомное оружие, говоришь? Ладно. Я приведу тебе пример: как ты думаешь, что собой представляет твой любимый Маятник?
— Не может быть! — Ромка присел на своем импровизированном насесте. — Но он же всю вселенную обегает…
— Правильно говорить: все мыслимые вселенные, — поправил его Лар. — Их, знаешь ли, бесконечно много. И да, Маятник был создан как технология для уничтожения звездных систем.
— Звездных…
— Это не единственный пример, — сказал Лар. — Просто Маятник чем-то приглянулся Императору, и он решил его сохранить.
— А Император — он кто?
— Один из наших, — вздохнул Лар. — Победитель. Тот, кто оказался сильнее. Точнее, его подход позволил развивать технологию быстрее, а когда он всех обогнал, победить не составило труда.
Война еще не кончилась, она тлела, готовясь вновь вспыхнуть пожаром. От некогда обширной сети космических колоний не осталось и следа. Планета лежала в руинах. По этим руинам бродили рукотворные твари, с которыми человек не мог сделать ничего — он был их пищей и только. Твари быстрые, сильные, злые… разумные.
Тогда же возникли кланы: группы людей, объединившихся добровольно или под принуждением вокруг лабораторий — владельцев усилителей разума. Боевых действий не было, но усилители по-прежнему действовали и, усложняя себя, готовили новые прорывы в технологиях, в первую очередь в военных. Никто не хотел воевать, но и оставаться беззащитным никто не хотел тоже, так что новая война была лишь вопросом времени.
Вот тогда и были созданы гремлины.
— Это как раз те самые адские гончие, которых ты так романтично описал, — говорил Лар. — А на самом деле они скорее часть мироздания, искусственная, но отныне неотъемлемая. Понимаешь?
— Нет, — честно признался Ромка.
— Они везде. Они позволяют Императору контролировать все мыслимые вселенные. Они делают его действительно всемогущим.
— Понял, — сказал Ромка. — Но вот ЧТО они делают?
— Они не позволяют применять высокие технологии, — ответил Лар. — То есть они много чего делают помимо этого, но это главное. Никто больше не применит в мирах Империи сверхмощное оружие, никто не создаст усилитель разума… Вот так.
— Но есть еще технозона, — возразил Ромка. — Вот у нас, на Земле, компьютеры очень даже развиты. И рано или поздно мы создадим искусственный интеллект и обгоним Императора. Разве не так?
— Нет.
— Почему?
— Во-первых, насчет «обгоним». За три с половиной месяца усилители разума развились от простых устройств, позволяющих человеку лучше считать в уме, до системы, способной создать такую штуку, как гремлины, и взять под контроль все мироздание.
— И что?
— С тех пор прошло шесть тысяч лет, малыш, — грустно усмехнулся Лар. — Шесть тысяч лет императорский искусственный разум развивается, становясь все мощнее. Представь! Шесть тысяч лет УСКОРЕННОГО развития.
— Ох, — сказал Ромка. — То есть… А что во-вторых?
— А во-вторых, технозона — это временное явление. Любой цивилизации разрешается развиваться до тех пор, пока она не создаст искусственный разум, способный усовершенствовать самого себя.
Ромка почувствовал, как по коже пробежали мурашки.
— А потом? — шепотом спросил он. — Землю… уничтожат, да? Для этого — Маятник?
— Нет, что ты! — рассмеялся Лар. — Император при всех его недостатках человек не злой. Он просто прекратил войну и создал общество, где можно сколько угодно заниматься самосовершенствованием без риска что-нибудь сломать… большое.
— А кланы?
— А кланы воюют, да… Но мироздание им не уничтожить.
— А Земля? Ну, если там будет создан искусственный разум?
— Не «если», а «когда», — поправил Ромку Лар. — Это неизбежно будет сделано. И тогда на Земле активируются гремлины, и, чтобы скомпенсировать гибель технологий, там родятся первые маги.
* * *
Следующий день был еще лучше предыдущего. Плавное скольжение вниз над заросшей густым кустарником холмистой землей. Местность потихоньку повышалась, среди холмов все чаще виднелись выходы скальной породы. Впрочем, лес оставался таким же густым, а это, с точки зрения безопасности, было главное.
Пару раз Ромка видел крупных хищников, но летящей дичью они, похоже, не интересовались. Хуже было с арибусами, но если двигаться от дерева к дереву, ныряя в крону лесных гигантов при малейшем интересе «свыше», то арибусы не приставали. Видимо, считали Ромку птицей и не верили, что могут поймать.
Еще он научился собирать орехи и похожие на маленькие красные бананы плоды, которые Лар называл акавой. Они были не такими сладкими, как бананы, но зато их было много.
— Лар, а что тогда такое магия?
— За дорогой следи!
— Я слежу. А ты рассказывай.
— Магия — детище Императора. Просто он создал замену высоким технологиям, не требующую концентрации производства… Ты вообще понимаешь, что я говорю?
— Вроде.
— Тогда срежь вон ту ветку. Вечером будем лук делать.
— Ты умеешь делать луки?
— Нет.
— Лар, а…
— Господи, за что мне такое наказание! Ну, что еще?
— А как получилось, что вы начали войну? Ну, ты вроде, ну… не очень кровожадный… Или нет?
— Не знаю, малыш. Все как-то очень быстро вышло из-под контроля. — Лар вздохнул, помолчал. Затем продолжил: — Я до сих пор не могу понять… И забыть…
— Извини.
— Ладно, проехали.
— А как ты оказался в кувшине?