– Вертолеты нам не нужны, – довольно самонадеянно заявил Лоб. – Вопрос только в высадке, так мы можем просто вынести точку высадки дальше в море. А так – сделаем тихо, как и всегда.
Суета. Суета везде – на пирсах, у причальных стенок, где покачиваются на воде принадлежащие ГНСД носители. Все уже понимают – это не учения, не учебная тревога, это реальные боевые действия. Но от этого просыпается лихая и веселая военная злость – наконец-то показать всем этим англичашкам, кто чего стоит. Ах, они «просвещенные мореплаватели», «короли моря»? На нас с палубы плевали? А вот мы им и покажем, медуза им в дыхалку. Покажем, кто на самом деле короли моря, а кто так… поверху плавает.
На удаленном пирсе готовятся к отходу все четыре принадлежащие боевым пловцам субмарины. Две из них пойдут охранять ордер, две другие, наряду с незадействованными остатками ГНСД, возьмут на себя безопасность военно-морских баз. Безопасность военно-морских баз, согласно разработанному в штабной комнате плану, в основном берет на себя ГПСД, потому что там больше всего надо опасаться не открытого налета, а скрытого, подводного проникновения боевых пловцов противника в акваторию портов. Проникнет несколько таких вот «людей-лягушек» скрытно, установит магнитные мины на винто-рулевую группу остающихся в гавани кораблей – и привет. Все выйдет из строя. И даже тот факт, что большая часть кораблей уходит в сбор-поход, не делает проникновение боевых пловцов менее вероятным. Могут ведь и склады с боеприпасами заминировать и, не дай бог, топливные хранилища.
– Строиться!
Шеренги боевых пловцов – на всех уже не форма, а стандартные гидрокостюмы – выстраиваются у одного из пирсов. Шеренга за шеренгой стоят «люди-лягушки», «акулы» – у них много названий. Это современные «тридцать три богатыря» из сказки Пушкина, только их не тридцать три, прошли те времена, когда диверсионная служба на флоте была чем-то вроде пасынка. Десятками тренировок и учений они доказали, что могут вывести из строя эсминец, крейсер и даже авианосец противника, когда тот совсем этого не ожидает. Не в бою, а тайно, хирургическим ударом из-под воды. Авианосец по сравнению с подкрадывающимся к нему под водой боевым пловцом – что слон против комара. Но если комар является переносчиком энцефалита (или большой магнитной мины) – слону настанет конец и он ничего не сможет с этим поделать. И поэтому сейчас их было не тридцать три и даже не триста тридцать три – их было больше. Намного.
– Господа офицеры!
В подразделении нет тех, кто призывается на три года, минимальный срок контракта – десять полных лет. После этих десяти лет – стандартная флотская пенсия, год выслуги в этом подразделении идет за два, по выслуге можно выбирать себе место в более спокойном подразделении и там и служить и получать пенсию одновременно. Есть и контракты на двадцать лет, пенсия по выслуге двадцати лет мало уступит адмиральской. Самый младший по званию в этом строю – мичман.
Перед строем выходит каперанг Зубастый, их командир уже без малого пять лет. Он единственный в этом строю одет по полной форме, но все знают – он один из них, совсем недавно он стоял в этом же строю, рядом с ними. И поэтому верят каждому его слову безоговорочно.
– Господа!
Зычный, непривычный для боевого пловца голос глушится влажным морским воздухом, но его слышат все, даже те, кто стоит в последних рядах.
– Похоже, что нам предстоит несколько веселых деньков – британцы решили помериться с нами силами!
Каперанг Зубастый говорит совсем не по-уставному, просто и с едкой иронией, в говоре слышится что-то одесское.
– Сегодня произошло нападение на порт Бейрут, в городе идут боестолкновения. Атакован объект в Искендеруне – атомная станция. Возможно, готовятся диверсии на основных базах Черноморского флота. Угадайте, кому с этим дерьмом приказано разобраться?
– «Акулам»! – в едином порыве выдыхает строй.
– Так точно! Нам, черноморским «акулам»! Нам приказано освободить Искендерун, навести порядок в Бейруте и потопить к чертовой матери всю британскую эскадру, если та вдруг заблудится и припрется сюда! И еще нам приказано наладить противодиверсионное обеспечение всех основных военно-морских баз! Работы много. Нам помогут, но мы должны, как и всегда, рассчитывать только на свои силы. Справимся?
– Так точно! – Ни у кого нет ни капли сомнений, каждый – словно выкованный из закаленной стали клинок. Убийственно острое, готовое разить врага лезвие.
– Командирам групп ко мне! Остальным – десять минут на личные дела, и выступаем!
Вертолетная площадка была расположена в самой глубине острова, почти по центру. Несколько выстроившихся в ряд ангаров, больше двадцати, бетонные, выжженные солнцем дорожки. Несколько небольших, составленных вместе контейнерного типа зданий с антеннами – «вышка» управления полетами, здесь она примитивная. Короткая, чуть больше километра бетонная полоса – для тактического фронтового транспортника в самый раз. Еще несколько навесов для личного состава – чтобы в ожидании парашютных прыжков не жариться на солнце, солнце в этих краях такое, что солнечный удар запросто получить можно. Идеальная чистота – каждый день здесь убираются. Не дай бог, посторонний предмет попадет в воздухозаборник вертолета. Хоть вероятность этого и составляет сотые доли процента – а все равно приборка проводится ежедневно. Таков флот.
Сейчас на вертолетной площадке царило оживление. Из ангаров вытащили здоровенные гирлянды ламп на подставках, подключили к кабелям, и сейчас они заливали ВПП базы белым, режущим глаза светом. Небольшой трактор, служащий здесь в качестве тягача, один за другим вытащил на залитую светом бетонку шесть больших, массивных вертолетов модели «Сикорский-89 С». Сейчас около каждого из них копошилась команда техников, в последний раз проверяя и перепроверяя все механизмы могучих стальных птиц…
Вертолет «Сикорский-89» был разработан давно, около тридцати лет назад, прежде всего как большой транспортный вертолет. На нем были установлены две стандартные вертолетные турбины для среднего транспортного вертолета «С-7», выдающие по две тысячи сто лошадиных сил каждая. Обе эти турбины были максимально разнесены друг от друга, у каждой была независимая система управления и питания, и в критической ситуации вертолет способен был какое-то время держаться в воздухе даже на одной турбине, при полном отказе второй. Грузоподъемность вертолета составляла двенадцать тонн. Несколько лет назад у всех вертолетов старые турбины поменяли на новые, по две тысячи шестьсот сил каждая, и в критическом режиме – две тысячи восемьсот пятьдесят. Теперь при отказе одной из них вертолет мог не только держаться в воздухе, но и лететь.
Вертолет этот быстро прижился в армии, ему присвоили ласковое прозвище «корова». Обычно «коровы» использовались для перевозки грузов, личного состава, они могли взять на борт бронетранспортер или несколько внедорожников с вооружением. Но в конце семидесятых появилась особая модификация вертолета, помеченная скромной литерой «С» в индексе.
Началось все с того, что группам ПСС понадобился новый вертолет. ПСС – это поисково-спасательная служба, специальные группы ВВС, чьей задачей является поиск и спасение сбитых пилотов. А поскольку пилотов обычно сбивают за линией фронта – то и действовать им приходится за линией фронта, во враждебном окружении. Противник знает, что пилота прилетят спасать, на месте падения сбитого самолета всегда ставится серьезная засада, а по следу пилотов, если те катапультировались, обычно высылается погоня. Поэтому и готовились отряды ПСС по нормативам спецназа, а служба у них была – не сахар.