— Мой господин, — голос Калистрата дрожал от волнения, — хочет предложить тебе, Бессмертный царь царей, союз от имени Конфедерации семи городов Элисия.
Дипломат замолчал, думая, что его опять прервут, но ошибся. Митридат не страдал манией величия, просто ему не хотелось показывать всем свое истинное лицо. На самом же деле Бессмертный давно пытался угадать, кто же из кичливых автархов Семиградья первым прибежит к нему на поклон. Этот плод селекционных браков внутри своего семейства, Флоксис, давно уже напрашивается на хорошую трепку. Загвоздка в том, что выступи Митридат теперь, у всех появится повод забыть старые распри и объединиться против монстра, каковым его считают все без исключения СМИ на Элисии. С Флоксисом, этим полоумным щенком, разговаривать бесполезно — он и шагу не ступит без своих триумвиров и сотни-другой принесенных в жертву Осирису девственниц. Но обладая огромной, хорошо оснащенной армией и вторым по численности флотом, можно иметь некоторые экстравагантные привычки. Кроме того, Флоксис коварен и легко может ударить в спину, чего нельзя ожидать от разобщенных, но таких гордых аристократов Конфедерации. Эти будут блюсти букву договора и скорее отдадутся Митридату в рабство, нежели нарушат клятву…
— А с чего это твой господин решил, раб, что я хочу заключить с теми, кто считает меня богохульником и порождением бездн Аида, какой-либо договор? Оглянись вокруг, — Митридат повел рукой, и правая стена залы исчезла, открыв встроенный в нее голографический экран, — мое царство велико, а армия непобедима. Вы не нужны мне, смертные. Это я и мои фаланги необходимы вам как воздух!
Бессмертный поднялся с низкого, стоявшего на полутораметровом возвышении ложа, устланного шкурами горного барса, спустился по ступеням и оказался рядом с александрийцем. Без видимых усилий он поднял посла с колен и развернул в сторону экрана, высившегося от пола до купола зала (двенадцать с половиной метров в высоту и сорок метров в длину). Карта отображала остров Эвксин с мигающими пурпурными значками крупнейших полисов — Тавриды и Понта Эвксинского. Также на ней отображались кусок северного побережья Аларнийского океана и восточная часть Аргосского полуострова.
— Смотри, раб: пурпур — это я. — Повинуясь мысленной команде Митридата, весь Эвксин, сорокамильная зона океана вокруг него и большая часть северо-западного побережья Элисия окрасились в багрянец. — Сине-белый — это твой господин и другие толстосумы-конфедераты.
На экране загорелся обширный кусок суши, простирающийся от юго-восточного побережья до отрогов Родопских гор. Изрезанная внутренними границами Конфедерация не производила впечатление надежного монолита. Придворные картографы постарались выразить все презрение эвксинского деспота к этому слабому, аморфному государственному образованию. Бессмертный продолжал свой монолог, нисколько не сомневаясь, что посол ловит каждое его слово:
— А вот ваш самый злейший враг, — Митридат снизошел до того, чтобы указать на юго-восточную часть суши, окрашенную в коричнево-золотые цвета — громадный кусок Элисия, вдвое перекрывавший все остальные цвета на карте, — щенок Флоксис и его осиный рой!..
Царь отпустил посла, вернулся на ложе, уселся на нем, закинув ногу на ногу. Митридат был одет в темно-бордовую тогу с золотой оторочкой, голову венчал венец из червонного золота с граненым, в форме восьмиконечной звезды, крупным сапфиром, на ногах — мягкие сафьяновые сапоги с загнутыми носами, в которые были заправлены черные, отороченные золотым же позументом бриджи. Тело, данное царю синтетами, внешне ничем не отличалось от обычного человеческого. Оно могло бы принадлежать высокому, под два метра ростом юноше лет двадцати. Правильные черты овального лица, прямые, коротко стриженные черные волосы, высокие скулы, серые внимательные глаза, прямой, словно вычерченный по лекалам, нос, бронзового оттенка кожа там, где ее не скрывала одежда. Но вот выражение лица было застывшим, его не искажала ни одна эмоция: гнев, радость или малейшее волнение на нем не отражались, словно это была статуя кого-то из Олимпийцев. Бессмертный единственный не носил маски. На всем Эвксине было принято скрывать свои лица, подобно жрецам, но Митридата почитали, словно живого бога, сошедшего на землю.
Посланник александрийского автарха Калистрат снова опустился на колени, смиряя гордыню, и продолжил свою речь. Трудно было произносить слова послания, текст которого ему передали лишь за час до начала аудиенции у деспота, ведь Митридат не признавал суверенитета посольств. Последним, кто вызвал неудовольствие своенравного властителя, был имперский адат (так в Ра называли послов и наместников), осмелившийся назвать своего господина императором во время вручения верительных грамот, хоть это и было в перечне запретных выражений, доводимом курией иностранных дел до всех представителей суверенных держав при царском дворе. Имперца поджарили живьем путем облучения микроволнами в огромной дворцовой печи, казнь длилась трое суток, с шестьюдесятью реанимациями сошедшего с ума от боли человека. Прекратилось истязание лишь тогда, когда Митридату надоело слушать вопли, транслируемые в тронный зал вместе с картинкой процесса. Запись была отослана Флоксису.
Говорят, молодой император оценил изобретательность Митридата и повелел сконструировать у себя нечто похожее. Агенты александрийской разведки в имперском дворце доносили также, что молодой монарх в бессильной злобе изрубил в покоях троих прислужников и свое золоченое ложе из драгоценных пород древесины. Ведь казнить в ответ послов Митридата и тем самым дать повод воздушному флоту эвксинского тирана сравнять с землей Гизу он не мог. Воздушная армия Митридата уступала только аргосским ВВС, да и то, так это или нет, проверять еще никто не решался. Диктатор Константин далеко не так глуп, чтобы обескровить свою армию в боях с равным по силе противником…
Долгая жизнь дала Митридату власть над остатками технологий ушедшего на другой конец света народа Ура, о котором мало что известно вот уже более пяти веков. Мобильное и неуязвимое войско эвксинского деспота громило врагов с пугающей быстротой и эффективностью. Предок нынешнего императора, Селевк IX, потерял весь флот, включая два новейших на тот момент авианосца, полторы тысячи танков и три тысячи отборной пехоты в попытке открыть военные действия против Митридата. В течение двух суток имперские войска и корабли просто перестали существовать. Волны Торгайрского пролива, отделяющего Эвксин от материка, просто расступились, и весь имперский флот провалился в гигантскую воронку: вода, словно не выдержав веса многотонного груза, ушла из-под килей судов эскадры, в считанные мгновения сомкнувшись над головами почти сорока девяти тысяч человек. Никто так и не выплыл на поверхность, поскольку глубина пролива исчисляется тремястами тысячами метров в самом мелком месте. Жадная Торгайра никого не выпустила из своих цепких объятий. Больше никто не решался нападать на оставшегося в своих границах эксцентричного… Какими словами можно описать существо, живущее вечно и лишенное всех человеческих слабостей, кроме тщеславия? «Богохульство» так и просится на язык, но Калистрат сдержал себя:
— Автарх Феоктист предлагает тебе, Бессмертный царь, легитимность и готов воздать тебе почести, достойные Олимпийцев.