Дело было сделано. Я повесила меч за спину. Как только рука отпустила рукоять меча, видение исчезло. Закрылся глаз на темени, погасло «око разума». Я снова сидела на коврике в центре капильи. Почему-то здесь стало гораздо светлее, чем раньше. Хотя должно было стать наоборот, ведь солнце уже ушло. Потом опустила взгляд и сообразила — горели светильники. Десятки светильников, расставленных возле стен, вспыхнули сами по себе, словно их зажгли в честь большого праздника.
Я повернулась к дверям. Старейшины с благоговением попадали ниц. В приоткрытую дверь с озабоченным видом заглянула Эриза.
— Скажи им — теперь тут снова можно молиться, — сказала я, потягиваясь. — Боги вспомнили про это место. Если их позвать, они придут и ответят. А демоны — не придут. Надеюсь, никогда. Пусть проводят тут все положенные обряды, аккуратно совершают все пять ежедневных молитв... э-э... — На этом мои знания о религии мурабитов иссякли. — И никакое зло не сумеет войти в вашу деревню!
— Имахена. — Девочка мотнула головой в сторону улицы. — Ты велела не беспокоить, но там такое...
Она распахнула дверь, и внутрь вместе с ветром ворвались выкрики и лязг железа.
«Хассим!» — сразу подумала я, кидаясь на улицу.
На площади у капильи собралось, наверно, все население деревни. Теснились у оград, выглядывали из-за стен, с плоских крыш, чуть не свешивались из окон. И не удивительно — такого зрелища тут точно никогда не видели и вряд ли еще увидят. Посреди площади шел бой. Окаянный Хассим рубился со «святым Чучо».
Слава богам — в руке он держал палку, а не саиф, иначе давно себя бы покалечил! Как он в башне себе ничего не отрубил этим мечом! Паладин спокойно и технично отражал его выпады булавой. При каждом ударе местные мальчишки вопили и хлопали так, что в ушах стоял звон. Скелет собаки скакал вокруг сражающихся, клацая когтями по мостовой и усиливая суматоху.
— А ну прекратить! — закричала я, перекрывая галдеж.
Паладин тут же остановился. Хассим «добил» его длинным эффектным выпадом и повернулся ко мне, тяжело дыша. Пепельные волосы разметались по плечам, на бледных щеках даже румянец выступил — как слабый отсвет зари на снегу.
— Слушай, отличный мертвец! — ухмыльнулся он. — Где ты такого взяла?
— Это ее работа, — я показала на Эризу.
Хассим наклонился к девочке, уперев руку в бедро, заглянул ей в глаза.
— Эй, малявка, подымешь мне мертвяка? Чтобы рыцаря только! Во как надо! — Он чиркнул по горлу ребром ладони.
Эриза смешалась и не ответила.
— Зачем он тебе? — спросила я.
— Я ж теперь тут первый богач. Значит, мне нужна воинская свита!
Я искоса взглянула на разряженного выскочку. Только скелета бродячего ему для свиты не хватало!
— Мне кажется, было бы очень неразумно заводить себе для охраны именно мертвеца, — заговорила я вкрадчиво. — Боюсь, другие «жители столицы» не поймут. И еще, насчет добычи — надеюсь, ты уже поделился со старостой и прочим местным начальством? В смысле, отдал им со всем почтением большую часть сокровищ?
— И не подумаю! — надменно заявил Хассим. — Я убил демона и унаследовал его башню! Почему это я должен делиться с какими-то грязными крестьянами? Ну так как, малявка? Поднимешь мне бойца?
Эриза взглянула на него исподлобья.
— Не буду.
Хассим явно обиделся.
— Почему?! Жалко тебе, что ли?
— Жалко — тебя. Имахена права. Со скелетом тебе тут точно жизни не будет. Уж поверь. Я знаю, что говорю. В долине Луц...
— Ну так оставьте мне этого, — предложил Хассим.
И в ответ услышал дружное:
— Обойдешься!
— Да чтоб вас демоны сожрали! Все вы, бабы, такие — вредные и жадные!
И Хассим величественно удалился с площади. Односельчане провожали его взглядами, далекими от восхищения. «Никаких перспектив, — подумала я, глядя ему в спину. — Все отберут и придушат ночью. Возможно, уже сегодняшней...» Никому в почтенном мурабитском поселении не нужен проклятый сын луны в качестве наследника покойного демона.
Мы покинули Альсиен перед самым закатом. Забрали вещи в таверне, обновили запас съестного и отправились в путь. Можно было остаться и до утра и в кои-то веки провести ночь в постели, но меня манила башня с четырьмя окнами. Если видение не соврало, до нее оставалось всего ничего — два перехода.
Возможно, уже завтра мы ее увидим!
Нас с поклонами проводили до ворот, осыпая благословениями и приглашая в любое время заходить еще. Хассима в числе провожающих не было — видно, так и не простил нам отказа. Меня его отсутствие только порадовало. Эриза же явно расстроилась, хоть и не подавала виду.
Шли мы, погруженные в свои мысли, не болтали на ходу, как обычно, а потому продвигались очень быстро. За ночь под заунывный свист ветра и шорох вереска миновали перевал. Под утро мне, как всегда, стало жаль Эризу, которая не жаловалась, но засыпала на ходу, и мы устроились на ночлег, укрывшись от ветра между валунами в русле сухого ручья, где мелкие камешки до утра кололи нам бока. Проснулись рано — от холода и, зевая, поплелись дальше.
Солнце поднималось все выше, отогревая и расцвечивая склоны. И когда мы проснулись окончательно, то обнаружили, что идем по дивно красивым местам. Каменистое горное плато сменилось разнотравьем и цветущим лугом.
Плато было усыпано валунами, будто великаны играли ими в мяч, а все пространство между ними благоухало и пестрило от белых, желтых, алых соцветий. Ветер трепал бутоны, над ними вились бабочки, жужжали шмели, стрекотали кузнечики...
— Имахена! — воскликнула Эриза, падая в цветы, как в перину. — Какое счастье, что ты взяла меня с собой!
— Неплохое место для обеда, — согласилась я. — Привал?
Сервировкой мне пришлось заниматься в одиночестве. Пока я раскладывала на подрубленном полотне пряные яства мурабитов — каждое, мелко порезанное, завернуто в отдельную лепешку, — Эриза бегала по лугу наперегонки с собакой. Похоже, при жизни псине тоже нравилось валяться в траве и ловить зубами кузнечиков. Паладин застыл поблизости, как одинокий, давно забытый своими часовой, Его молчаливое присутствие действовало на меня до странности умиротворяюще.
Набегавшись, Эриза устроилась поблизости от меня и принялась собирать букет из луговых цветов, напевая незамысловатую песенку, которая болезненно откликалась у меня в душе.
— Если нам случится
встретиться друг с другом
У морского берега
Иль посреди луга,
Сядем мы, и небо
Будет лишь над нами.
И войдем мы молча
В море. Или в пламя.
— Эриза! — крикнула я наконец. — Хватит распевать, иди есть! Зачем ты нарвала столько цветов?